Весной решила я поучаствовать в Тютчевском конкурсе "Мыслящий тростник". Там две номинации: "Философское стихотворение" и "Философское эссе". С поэзией я как-то не в ладах, поэтому послала свой опус под названием "Драматургия "Денисьевского цикла" Ф.И.Тютчева" в номинацию эссе. В лонг-лист я еще прошла, а вот в шорт-лист меня уже не пустили. Выставляю свою "нетленку" здесь.

"Денисьевский цикл" - это принятое в российском литературоведении название ряда стихотворений Ф.И.Тютчева, посвященных Елене Александровне Денисьевой, которая была возлюбленной поэта на протяжении 14 лет, вплоть до самой своей смерти.

"Драматургия "Денисьевского цикла" Ф.И.Тютчева"

В русской литературе найдется не так уж много комплексов стихотворений, посвященных любимой женщине, подобных так называемому "Денисьевскому циклу" Федора Ивановича Тютчева. Среди профессиональных литературоведов бытует мнение, что данный тютчевский цикл - это своеобразный роман в стихах, продолжающий прозаические традиции романов XIX века. Я категорически не согласна с этим утверждением. По моему мнению "Денисьевский цикл" - не что иное, как почти совершенный образец драматургии. В своей хронологической последовательности и логическом развитии он выстроен именно по канонам драмы: драматический узел, композиция, кульминация и развязка, объединенные единым действием, развертывающемся в непрерывной драматической борьбе. Конечно, цикл писался не как пьеса и по формальным признакам он не принадлежит к области драматургии. Тем не менее я утверждаю, что это именно пьеса, задуманная лучшим драматургом всех времен - самой жизнью, и выплеснутая на бумагу стихотворным даром великого русского поэта. Пьеса, не написанная по классическим законам жанра. Пьеса, не получившая своего сценического воплощения. И все-таки пьеса.

Попытаюсь это доказать.

Написанный одним и тем же человеком, цикл разговаривает со своим читателем разными голосами. В нем есть как стихи от первого лица, так и строчки, произнесенные от лица молодой девушки, и даже строфы как бы от третьего лица, от некоего постороннего наблюдателя, которые в пьесе определялись бы как авторские ремарки. Таким образом, цикл совершенно свободно разбивается на отдельные роли. В действующих лицах мы легко обнаруживаем главного героя, главную героиню, условную массовку ("Толпа вошла, толпа вломилась...") и даже необходимый авторский текст. Можно сделать вывод, что "Денисьевский цикл" структурирован практически как настоящая пьеса.

Любую драму образует, прежде всего, страсть. В драматургии под страстью не обязательно подразумевается именно любовная страсть, это может быть жажда власти, стремление к деньгам, желание изменить окружающий мир путем каких-нибудь революционных преобразований. Только это должна быть именно страсть. Страсть, раскаленная до предела, всепоглощающая, лишающая разума, перешагивающая через все условности, обычаи и традиции, и одновременно приносящая подлинные страдания, мучительные сомнения. Страсть неизбежно порождает конфликт, без которого драматургия немыслима.

Основу основ и начало начал всякой драмы составляет драматический узел, т.е. та конструкция, на которую будут нанизываться все последующие действия и события, в итоге сплетающиеся в единое цельное полотно пьесы. Драматический узел обычно есть плод фантазии драматурга, результат его художественного вымысла, но в данном случае его завязывает сама жизнь. В "Денисьевском цикле" драматический узел зиждется на запретной, и даже преступной, с точки зрения общественного мнения, любви молодой девушки и женатого мужчины. Невозможность для героев ни жить вместе, ни существовать раздельно диктует тот особый накал страстей, который и порождает драматическое произведение.

Сам о том не подозревая, Тютчев выстраивает композиционно свою пьесу-цикл как опытный драматург, придерживаясь классической формулы: экспозиция-конфликт-кульминация-развязка. Вот два первых стихотворения цикла - "Пошли, Господь, свою отраду ..." и "Как ни дышит полдень знойный ...". Переходя на драматургические термины, можно констатировать, что эти стихи - экспозиция пьесы, автор знакомит нас со своим главным героем, рассказывает о его любви, но зрителю пока не ясно, ответна ли эта любовь, счастлив или, наоборот, несчастлив в этой любви герой. Зато явственно слышен зачин дальнейшей интриги, дальнейшего развития хода событий - "Здесь влюбленного поэта веет легкая мечта". Влюбленный надеется на то, что его чувства будут взаимны, а зритель - на продолжение истории.

Дальше мы наблюдаем бурное развитие романа, торжество вечной любви. О силе и глубине этого чувства можно судить по строчкам стихотворений "Я очи знал, - о, эти очи! Как я любил их - знает Бог!", "Последняя любовь", "Сияет солнце, воды блещут ...", "Не раз ты слышала признанье ..." и др. В них ликует счастье разделенной любви, радость земного бытия, вернувшаяся к герою вопреки всем физическим законам молодость. Герой по-настоящему счастлив, он любит, он любим, и щедро делится со зрителем-читателем своими эмоциями.

"О, как на склоне наших лет

Нежней мы любим и суеверней ...

Сияй, сияй, прощальный свет

Любви последней, зари вечерней!.."

Поэту кажется, что любовь словно разлита в окружающем его мире, она везде и повсюду, все на этой земле дышит и живет одной любовью.

"Поют деревья, блещут воды,

Любовью воздух растворен,

И мир, цветущий мир природы,

Избытком жизни упоен ..."

Как вдруг радужная картина поэтического мира начинает постепенно меняться, в этой песни торжествующей любви проявляются нотки горечи, слышны отголоски какого-то неясного пока для зрителя противоречия:

"О, как убийственно мы любим,

Как в буйной слепоте страстей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!.."

По канонам жанра драматургии идет нарастание конфликта, который существовал изначально, но долгое время оставался подспудом, не проявляясь в действии. Монологом главной героини звучат уже явственно декларирующие раздор влюбленных строчки:

"Не говори! Меня он как и прежде любит,

Мной, как и прежде дорожит...

О нет! Он жизнь мою бесчеловечно губит,

Хоть, вижу, нож в его руке дрожит ..."

Своеобразная авторская ремарка лишь подтверждает давно зародившийся разлад в отношениях пары:

"Она сидела на полу

И груду писем разбирала

И, как остывшую золу

Брала их в руки и бросала.

Брала знакомые листы

И чудно так на них глядела,

Как души смотрят с высоты

На ими брошенное тело ..."

Эти строчки страшным, инфернальным предсказанием отзовутся впоследствии в реальности, но пока еще ничто не предвещает печального конца. Мало того, мы замечаем, что кроме противоречий между героем и предметом его обожания, выявляется еще одна сторона конфликта - между влюбленными и обществом.

"Судьбы ужасным приговором

Твоя любовь для ней была,

И незаслуженным позором

На жизнь ее она легла!.."

Эта третья сторона конфликта не выписана ярко, она проходит как бы задним фоном, отдаленно, но пронзительная грусть строчек "Толпа вошла, толпа вломилась в святилище души твоей ..." дает ясное представление о том, насколько зависимы наши герои от общественной морали.

Нарастающий конфликт по законам драматургии неизбежно должен закончиться кульминацией - точкой наивысшего напряжения пьесы, неким моментом истины, после которого обязательно наступает развязка. В нашей пьесе такой кульминацией стала тяжелая болезнь героини:

"Весь день она лежала в забытьи,

И всю ее уж тени покрывали ..."

Летний дождь в стихотворении подобен образу ангела-хранителя, который, как еще кажется, способен вернуть умирающую к жизни. Лежавшая ранее без сознания молодая женщина при звуках падающих струй воды внезапно пришла в себя:

"И медленно опомнилась она,

И начала прислушиваться к шуму ..."

Затаив дыхание, зрители сопереживают героям драмы и надеются на возможное чудо, на ее благополучный исход, но наступает трагическая развязка. Последние слова "О, как все это я любила!", сказанные героиней о себе уже в прошедшем времени, звучат как окончательный аккорд, не оставляющий никакой надежды.

Несмотря на наступившую развязку, конфликт пьесы продолжает развиваться. Теперь это уже внутренний конфликт главного героя, вбирающий в себя его чувство вины перед загубленной (пусть и невольно) жизнью, тоску по прошедшей любви, осознание невозвратимости утраты.

"О Господи!.. и это пережить ...

И сердце на клочки не разорвалось ..."

Мучимый болью потери, поэт обращается к Богу:

"О Господи, дай жгучего страданья

И мертвенность души моей рассей:

Ты взял ее, но муку вспоминанья,

Живую муку мне оставь по ней ..."

Многослойный конфликт этой драмы во всех его ипостасях - конфликт героя и героини, конфликт влюбленных с обществом и, наконец, конфликт героя с самим собой после ее смерти - в его логическом построении и составляет ту драматическую борьбу, тот "поединок роковой", без которых невозможна драма.

И еще одно наблюдение не дает мне покоя. Любой драматург, приступая к написанию пьесы, чаще всего уже знает ее конец, что вполне объяснимо. Фабула пьесы выстраивается заранее его художественным воображением.

Стихотворение Ф.И.Тютчева "Предопределение" было написано примерно в 1851 или 1852 годах, в начале романа с Е.А.Денисьевой, когда даже самый отъявленный пессимист не осмелился бы предречь его столь роковую развязку. И тем не менее, в десяти строчках этого стихотворения как в "Книге перемен" с пугающей точностью воспроизведен последующий жизненный сюжет основных героев этой драмы. Даже в самом его названии - "Предопределение" - звучит мотив некоего таинственного прорицания.

Каким образом Ф.И.Тютчев смог так верно предсказать грядущее? Наверно, все-таки большой поэт - всегда пророк в своем Отечестве, а мысль изреченная, тем паче написанная, всегда становится явью.