Пример

Prev Next
.
.

  • Главная
    Главная Страница отображения всех блогов сайта
  • Категории
    Категории Страница отображения списка категорий системы блогов сайта.
  • Теги
    Теги Отображает список тегов, которые были использованы в блоге
  • Блоггеры
    Блоггеры Список лучших блоггеров сайта.

ПЕРВАЯ СТАРОСТЬ

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

1

Вчера был очень сильный ветер.

Дождавшись скорости предельной,

я крутанул какой-то вентиль

в его котельной

и ветер стих.

И вот вам стих.

 

2

Сено стало соломою.

А в траве «кузнецы»

уложились изломами

прямо в точку росы,

 

Так циркачка с улыбкою

удивительных губ

за мышление гибкое

помещается в куб.

 

И уже аплодирует

им весь зрительный зал.

И от точки пунктирами

разлетается залп,

 

салютующий смертному

положенью вещей.

И сверчок полусферою

приумолк на плаще.

 

Всех сторон в мире поровну.

И на фоне такого родства

смысл торчит во все стороны,

словно нити от шва.

 

3

Земля на выселках просела,

как бы просеянная сквозь

решетку нескольких наделов,

что обрабатывать пришлось.

 

Нет, посчастливилось. Как если

земное схлынуло с земли

и обнажило в старом кресле

пружины, скрипнувшие: весь ли

мы вес на них перенесли?

 

Не эти ли двенадцать стульев

небесную держали твердь,

пока из всех ружейных дульных

стволов выглядывала смерть?

 

И эти старые пружины.

Не их ли памятью стальной

о разжимании мы живы

и пробуждаемся весной?

 

4

Лес и проселочная дорога.

Этого уже много.

Этого уже за глаза.

Жизнь то двунога,

то четверонога,

если ей кинешь немного овса.

 

Изобретение колеса

стало вселенскою катастрофой.

Время ускорилось -

строки сливаются в строфы

строфы - в бескрайние степи.

Нынче свой крест мы везем на прицепе

за внедорожником мимо Голгофы

(мысля, что за

нею откроются горные цепи

и небеса).

 

С изобретением колеса

мы на ходу растеряли детали.

Все потому, что не видно ни пса.

 

Переобуйте каблук на сандалии,

в слетанных парах которых, как в Су-

двадцать седьмом, бесконечные дали

вновь обретают прицельность в глазу.

 

Ибо при скорости в три и три Маха

вновь переходит природа на шаг.

Все потому, что земля – черепаха,

и не приветствует свиста в ушах.

 

ПЕРВАЯ СТАРОСТЬ

Солнышко пригрело. Припекло.

Положило мыло на стекло.

 

Человек поймал его кусок

скользкий в темноте убогой спальни

там, где человеческий висок

образует нечто вроде спайки

между мыслью собственной о чайке

и самой, присевшей на песок.

 

Провожая или проводя

нити допотопного дождя

по маршруту следования птицы,

человек плюется, как дитя,

с колокольни собственных амбиций.

 

И уже висок его почти

рассосался спаечною пленкой.

И весь мир шипит ему: прочти

все, что расположено в колонку.

 

Он вот-вот сорвется. До земли

не достав, остановившись в метре

потому, как ангелы сплели

сетку из слюны в попутном ветре.

 

6

Воля открытого космоса -

в космосе, скрытом от глаз.

 

В мягкой надкостнице

режущейся звезды.

 

В нас,

т.е. в косности

нашей, подчас

не замечающей мукой сведенные рты

 

целых туманностей пылевых. Зато

переживающих остро непопадание в шорт.

В нас, повторяюсь, в тех, кто своим судом

к стенкам сосудов своих приперт.

 

Спиртом прижжённый (фантазия о таком

облаке в космосе научно подтверждена),

сам человек разумный как был мудаком,

так и пребудет во все времена.

 

Если б не вечность. Для вечности мы равны

звездным скоплениям. И лишь потому живем,

что о любом дрожанье невидимой нам струны

переживаем вдвоем.

 

ЧЕРНАЯ СУББОТА

Собака лает. Ветер воет.

От страха звуки потерять

он напевает Параноид,

не уставая повторять.

 

Вся падь, которую он носит

в авоське, вся ручная кладь,

речная рябь, рябой Иосиф -

попробуй все углы их сгладь.

 

Какой там smoke, какая water,

какой, простите, дип пурпле,

когда всю черную работу

он выполняет на земле.

 

Один. И даже солнца лучик

внутрь своего же волокна

змеится проволокой колючей

носимый ветром дотемна.

 

8

В общем, Красильщиков умер.

Умер, как все, кто не ты.

Трешка в Чертаново, бумер

не перевесили всей пустоты.

 

Сам он любил черный юмор.

Надпись на баночке PRAHA, смеясь,

переиначил «для праха», но умер

и обнаружил неявную связь:

 

в ящик из-под клубники,

с ягодным соком мешая, его

кости сложили и равновеликим

сладости стало его вещество.

 

Небо выходит из точки.

Той же проекции подчинены

белого клена листочки,

бедный Красильщиков и гальюны.

 

В целом, Красильщиков помер.

В частности, некий помор

шведский по имени Тумас Транстрёмер

где-то плывет до сих пор.