Пример

Prev Next
.
.

  • Главная
    Главная Страница отображения всех блогов сайта
  • Категории
    Категории Страница отображения списка категорий системы блогов сайта.
  • Теги
    Теги Отображает список тегов, которые были использованы в блоге
  • Блоггеры
    Блоггеры Список лучших блоггеров сайта.

Письма в российскую тюрьму о путешествии по Австралии - 5

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Дорогой … !

В прошлом письме я рассказала, как мы выехали из последнего городка, всего состоящего из кемпинга, заправки и магазина сувениров, съехали с асфальтовой дороги на проселочную и направились в пустыню. По сторонам дороги лежала ровная голая пустыня, без кустика и травинки, только следы протекторов на красном песке, или вдруг высохшая степь – трава, стелющаяся по красной глине, колючие кусты с редкими остовами деревьев, сожженными в прошлогоднюю жару. Ряды обгорелых черных стволов выглядят довольно страшно, если не знать, что австралийские эвкалипты приспособились к климату – их семена раскрываются только в жару, в огненную жару и просто в огне, и только после этого начинают прорастать новые деревья.

Сквозь черные стволы со временем прорастают свежие побеги, обгорелая кора опадает, а молодая зелень возникает заново. Вот бы так и человек – пройдя через невыносимые испытания, обгорев, возрождался заново! Даже жаль, что эвкалиптам для этого понадобились многие тысячи лет эволюции.

Через несколько километров мы остановились, чтобы спустить давление в шинах – дорога стала мягче, хотелось меньше проваливаться, не буксовать в ямах и аккуратно встречать неровности. Пока не начался национальный парк, по обочинам изредка попадались разбитые и брошенные автомобили. Вообще в Австралии так не делают, я очень удивилась, когда впервые увидела эти сгоревшие корпуса, один, потом другой. В цивилизованных районах службы поддержки забирают поломанные машины и доставляют их в ремонт или на свалку. Но в Северных территориях, на удаленных от сервиса трассах, вызывать службу поддержки будет очень дорого, и машины, которые нельзя починить, просто оттаскивают от дороги и бросают за обочиной.

Иногда мы замечали железнодорожные рельсы, вполне в рабочем состоянии, идущие параллельно дороге или пересекающие ее. Но поезда мы ни разу не увидели. Видимо, они ходят реже, чем раз в день. Только степь, сухая, сухая степь вокруг. И редкий встречный автотрейн, поезд-автомобиль – мощный грузовик с несколькими прицепами, при встрече с которым дорога сотрясается, а за ним вьется долгое облако красной пыли. Впрочем, облака пыли летят и за нами, и мы держим расстояние друг от друга, чтобы различать дорогу и не заставлять друг друга глотать эту пыль. По приближающемуся шлейфу пыли замечаешь встречного, и когда он подъезжает, приветствуешь его взмахом руки – в пустыне все водители здороваются друг с другом – а потом проезжаешь дальше, в его пыльное облако. Постепенно пыль снова укладывается на дорогу, на кусты у обочины под ровным голубым небом, и мы снова едем нашей компанией из трех автомобилей, одни на этой земле.

Тем не менее, дорожные знаки время от времени попадаются – предупреждая о повороте дороги или о шлагбауме – отголоски цивилизации даже в видимом отсутствии человека. Один дорожный знак предупредил, что следующий сервис можно найти в 421 километре, в городе Алис Спрингс, назад по дороге, откуда мы приехали. Но мы едем вперед, не полагаясь на сервис. Если что случится, мы должны будем справляться сами. Однажды нам встретился даже знак разветвления дороги – впереди была аборигенская деревня Финге, и на пару километров вокруг нее вела обходная дорога. И еще один знак под этим – запрещается привозить алкоголь. Алкоголь у нас был, но мы не собирались продавать его аборигенам. Аборигенам пить нельзя, у них, как и у американских индейцев, нет природной способности усваивать алкоголь, и если они выпьют – у них моментально вырабатывается алкогольная зависимость. Эволюция не подготовила аборигенов к приходу на их континент белого человека – так же, как к привезенным белым человеком болезням – гриппу, скарлатине, ветрянке, от которых в первые годы колонизации умерли тысячи аборигенов. Теперь ограничение на потребление алкоголя – государственная мера для поддержания жизни и здоровья аборигенов. Вообще белым людям рекомендуется оставлять аборигенов самих по себе, и мы последовали этой рекомендации и объехали вокруг города Финге.

А через сто километров мы остановились на последнюю неавтономную заправку в последнем приюте цивилизации до выезда из пустыни – местечке под названием Маунт Дер. Это тоже не город, а место остановки путешественников. Здесь есть заправка и мотель и пабом. Жилые кабинки мотеля представляли собой гофрированные вагончики. Но паб оказалась большим светлым помещением с высоким потолком и окнами на долину. За стеклянными дверями была травяная веранда со столами и стульями – отдохнуть после перехода пустыни. Стены паба были обиты деревянными панелями, с потолочной балки свисал австралийский флаг, а по соседству с ним – гроздья старых ботинок, словно новогодняя гирлянда. Такая здесь традиция: оставлять ботинки, прошедшие пустыню и пришедшие там в негодность.

Но нас интересовали только цистерны с бензином и дизелем. Женщина в пабе, принявшая у нас оплату за бензин, рассказала, что живет и работает здесь только в зимние месяцы, а на сорока-пятидесятиградусное лето, когда все трассы закрываются, она оставляет заправку другу, видимо, из аборигенов, и уезжает к морю. «А вы сейчас на источники? Не сворачивайте на первом повороте, проезжайте там прямо и поворачивайте только на втором. Недавно прошли дожди, дорога разбита – и машины потеряете, и сами побьетесь», - посоветовала она, как в сказке. В пустыни все немного Бабы Яги, подсказывающие путь с помощью волшебного клубка. Объявление на дверях туалета предупреждало: это последний паб и туалет на 430 км. Почти верно – такой кафельный пол, зеркало над умывальником действительно будут последние, но на площадке, где мы остановимся на ночь, будет локальный водопровод, будет бак с технической водой и душевые кабинки. Хоть пить воду из этого бака и не рекомендуется, ей можно будет умыться и помыть посуду.

До стоянки оставалось семьдесят километров, или восемьдесят пять – если следовать совету хозяйки паба и сворачивать на дальнем повороте. Мы, разумеется, воспользовались советом, проехали на пятнадцать километров больше, но по сухой земле. Даже лучшая дорога оказалась щебенкой с частыми колдобинами, зато, почти совсем и почти везде, чистой. Я вела машину в сгущающихся сумерках, не отвлекаясь на локальные достопримечательности – здесь был чей-то дом, здесь была почтовый станция, а теперь торчали из травы несколько камней и росла пара финиковых пальм, посаженных исчезнувшими обитателями дома, и стоял стенд с объяснениями недавней, но уже минувшей истории.

Мы старались успеть до темноты. Как и в прошлые дни, мы встретили закат на ходу, поражаясь небесному пожару над равниной. И все равно в зону кемпинга въехали затемно и еще покружились между неожиданно большим количеством машин и палаток, отыскивая место, где встать всем трем нашим машинам. Снаружи лагеря останавливаться нельзя – аборигенские земли, вход для белого человека закрыт, можно проезжать только по дороге и стоять в разрешенных местах, как в этом кемпинге. Наконец мы отыскали место и, впервые за время этой поездки, установили на ночь палатки.

Позади у нас были шесть дней пути и три с половиной тысячи километров, а впереди – пятьсот километров через пустыню и, которые, если все пойдет нормально, мы проедем за четыре дня. Потом еще возвращаться домой по другой дороге другие две тысячи километров, но об этом лучше пока не думать.

И мы решили на следующий день никуда не ехать – так и стоять палатками у источников еще день и еще. Здесь было что посмотреть – место это удивительное, оазис в пустыне, рядом с бесконечными песчаными дюнами и равнинами из одних только черных камней и красного песка. А здесь – горячие источники, наполняющие озера, растет множество деревьев, кустарников и цветов, водятся разнообразные животные и издавна живет человек. Неудивительно, что на оборудованной стоянке останавливалось столько путешественников – перед или после штурма пустыни. Здесь расположены самые крупные и самые активные артезианские источники в срединной Австралии, где их, на разломах почвы, огромное множество. Вообще в центральной Австралии находится крупнейшая в мире артезианская система – Большой артезианский бассейн, охватывающий по площади более двадцати процентов австралийского континента. Всего в бассейне около шести сотен артезианских источников, расположенных на огромной территории, на больших расстояниях друг от друга, некоторые маленькие, только-только пробиваются из-под земли, другие соединяются в группы и заполняют озера площадью сотни квадратных метров. Мы будем ехать по таким озерам – огромным плоским тарелкам, сухим в это время года, а потом, уже после пустыни, встретим еще несколько горячих источников, обросших деревеньками и оборудованных ваннами и спа-бассейнами.

Источники Далхаузи, где мы теперь остановились, как раз составляют супер-группу из шестидесяти-восьмидесяти отдельных источников, самый большой кластер в срединной Австралии. Это уникальное место включено в список австралийских национальных достояний и охраняется законом. Сегодня, как и тысячи лет назад, эти источники принадлежат аборигенскому племени, и на их языке называются Иррваньире. Говорят, здесь еще можно наткнуться на остатки аборигенских стоянок, огромных, на сотни и тысячи квадратных метров, со множеством объектов, вроде выложенных кругами камней, рисунков на камнях и на земле, каменных колодцев и прочего. Но я об этом только читала – на этой земле мы их не видели. Разве только согнутые шалашиком деревья с поломанными ветками внизу, на земле. Говорят, там выглядят места простых ночлегов аборигенов.

Зато мы видели горячие озера, и плавали в одном из них, и гуляли вокруг. Источники артезианской воды, питающие озера, находятся на глубине, в древних подземных бассейнах. Этим бассейнам миллионы лет. Они расположены так глубоко под земной поверхностью, что вода нагревается от жара магмы и поднимается, пропитанная солями и минералами.

Основных крупных озер в окрестности Далхаузи два – и они разные. Одно окрашено минералами в зеленоватый цвет, другое – в красный, и купаться можно только в первом. Его вода содержит множество солей, от нее нет ощутимого запаха, но пить ее не рекомендуется – не Ессентуки или Боржоми. Внутренняя поверхность озера это глубокая чаша, сразу резко вниз от спуска в воду, и до четырнадцати метров в самом глубоком месте. Слева на поверхности озера заметны пузырьки воды – там трещина в глубине земли, там источник. Температура в той части озера до 43 градусов по Цельсию, не слишком комфортная для плавания. Но можно плыть направо от спуска, там вода температуры человеческого тела или чуть выше. Она плотная, почти как в Мертвом море, можно лежать на поверхности, ни о чем не беспокоясь. Чрезвычайно приятно, особенно в утренний морозец! Во втором озере купаться нельзя. Аборигены говорят, что оно красное от яда Журавля. По легенде, Журавль увлекся собственными племянницами и преследовал их по всей пустыне, отводя от мест, где можно найти воду. Девушки выбились из сил и ослепли, но в конце концов превратились в маленьких водных птичек и улетели от Журавля. А он остался около озера в виде белых валунов, и вода в источнике из-за его лжи стала ядовитой и остается ядовитой до сих пор. Так аборигены понимают связь дурных мыслей и поступков с собственной судьбой и состоянием окружающего мира – единство этики и экологии! По сегодняшний день к этому озеру нет тропы, а берега его буйно заросли камышом.

Другая аборигенская история рассказывает о Великом Змее, создателе дождя, и двух мальчиках, которые пересекли пустыню. Эта история началась, когда люди, жившие на земле, называющейся сегодня Далхаузи, проводили священную церемонию у озера и решили, или узнали во время церемонии, что должны принести перья птиц с их озера людям, которые живут на другой стороне пустыни. Пустыня и в старые времена, когда на этой земле жили Предки и им снились Сны, создающие действительность, была пустыней, Страной Песчаных Холмов. Чтобы ее пересечь, людям необходимы источники воды по всему пути. И аборигены попросили помощи у Великого змея и двух птиц Кукабарр, которые умели вызывать дождь. Две птицы Кукабарры стали мальчиками племени и отправились в путь. История подробно рассказывает, как они шли через Страну Песчаных Холмов, следуя за Змеем, ползущим под землей, по пути подземных рек.

Когда Змей замечал подходящее место, он выбирался наружу, и там образовывался источник и начинала бить вода, а мальчики-Кукабарры отмечали его камнями, строили колодец и пели еще один куплет песни. Так они добрались до другой стороны пустыни и вернулись обратно. Следуя этому рассказу, аборигены научились проходить пустыню насквозь и оставаться там, сколько угодно – умение, недоступное белому человеку.

Какой бы сказочной ни казалась эта история, в середине ХХ века выяснилось, что в основе ее – совершенная правда. До того времени считалось, что аборигены не обитали в пустыне и остерегались заходить туда. Действительно – белый человек, исследователь, путешественник и завоеватель не может там выжить, куда уж дикарю! Сами аборигены не спешили делиться знанием. Их можно понять – другие земли у них белые люди забрали, уклад жизни разрушили, не присматриваясь к тонкому природному равновесию, которое они поддерживали. Вот аборигены и рассказывали, что в пустыне живет чудовищная змея, которая съест всякого, кто приблизится к ее логову. Только в середине ХХ века, когда аборигенов здесь уже почти не было, а все аборигенские колодцы засыпал песок, обнаружилось, что колодцы были скважинами в местах неглубокого залегания подземных водных бассейнов. Оказалось, в течение тысячелетий вода во время короткого сезона дождей скапливалась в углублениях на равнинах из гипса, составляющих пустыню. Затем эта вода опускалась под глину и хранилась в природных резервуарах на глубине. В местах, где эти резервуары подходили близко к поверхности, оказывалось достаточно человеческих усилий, чтобы прорыть колодец. Именно об этом рассказывает аборигенская легенда! Аборигены шли по пустыне вслед за Радужным Змеем, а тот пробирался наверх в тех местах, где вода подходила близко к поверхности – близко здесь это около семи метров, удивительно, как аборигены могли увидеть воду на такой глубине. Современные ученые предполагают, что они поступали именно так, как описано в легенде: следовали за водой, когда она текла вдоль гипсовых ходов после дождя. Всего ученые обнаружили восемнадцать колодцев, сегодня уже засыпанных песком и недействующих. А в прошлом запасов воды из этих резервуаров племенам хватало на жизнь. Им ведь не нужно было ни поить животных, ни заводить машины и механизмы. Они жили вокруг пустыни и даже в самой пустыне, которая представлялась белым колонистам непроходимой и невыносимой.

История британской колонии могла начаться в Далхаузи еще с исследователя Стюарта, того самого, кто проложил дорогу с севера на юг континента. Но он не заметил источников, говорят, потому что аборигены, показывавшие ему путь, специально увели его подальше, не желая открывать свои сокровища. Но в 1870 году источники были открыты колонистами, сообщившими о соляных равнинах и озерах горячей и холодной воды, содержащих соли и минералы. Однако это сообщение не привлекло внимание начальства, что кажется странным, ведь такое количество воды могло в те годы напоить всех имеющиеся в Австралии коров и овец. Может быть, слова о солености источников разочаровали чиновников. Только в 1893 году, когда рабочие прокладывали телеграфную линию через континент, они заново обнаружили источники и сообщили об этом правительству. Рабочие предложили назвать самые крупные источники в честь леди Эдит Фергюссон, жены губернатора Южной Австралии, которая однажды передала им книги в подарок. Сначала источники назывались по ее имени – Источники Эдит, или Эдит Спрингс, но затем леди Фергюссон попросила переименовать их по своему девичьему имени в честь ее отца – маркиза Далхаузи. С тех пор и по сей день источники называются Далхаузи Спрингс.

С 1985 года все эти песчаные дюны и плоские холмы, все покрытые доисторической солью равнины и впадины, все поймы и приозерные леса стали национальным парком Витьира. В 1995 году австралийское правительство подписало соглашение с аборигенскими племенами по совместному управлению национальным парком. Около источников Далхаузи, где мы остановились, была создана площадка для кемпинга – с несколькими деревянными навесами, скамейками, дорожками, местным водопроводом, качающим воду из источника, с туалетными и душевыми кабинками. Удивительно для австралийского аутбэка, воды здесь много, ее не нужно экономить – и плавать можно, сколько хочешь, и водопровод провели – для душа и забора технической воды. От кемпинга к озеру ведет тропинка, спуск в воду оборудован широкой деревянной лестницей с перилами – легко спускаться и выбираться. На территории лагеря стоит домик рейнджеров, которые заботятся о чистоте, проверяют, что у всех есть пропуски в национальный парк, и вообще объясняют, что и как здесь устроено. Как и везде в национальных парках, здесь надо самим поддерживать чистоту, мусор оставлять нельзя, но в нескольких километрах от кемпинга есть специальная закрытая на замок площадка (и мы заехали туда, покидая лагерь), куда бросают пакеты с мусором. Человек можно открыть замок, а вот дикие звери – нет. Люди, приезжающие сюда, понимают, что приезжают в гости, и бережно относятся к уникальной природе Далхаузи.

Многие стоящие на озере уже бывали здесь прежде и приезжают снова, с детьми, захватив с собой водные матрасы и круги для плавания. Мы приехали во время школьных каникул – вот кемпинг и был заполнен. Вода в озере чистая, в ней почти никто не водится, только маленькие рыбки могут подплыть к ногам, да над водой носятся похожие на стрижей птицы. Австралийская разновидность этих птичек называется волшебно: Фея Мартин. Особенно хороши они ранним утром – прочерчивают стрелы в розовом небе, прежде чем нырнуть вниз, к воде, от которой поднимается густой пар.

Какие-то прикосновения к ногам я чувствовала, когда плавала, но не страшные. А по рассказам рейнджеров, в других озерцах водятся и крупные рыбы, вплоть до сомов и окуней. И не только привычные окуни. Необычная минеральная вода источников за миллионы лет вызвала к жизни пять видов уникальных рыб, приспособившихся к горячей минеральной воде, несколько видов улиток, мелких рачков и лягушек, которых встречаются только в районе озер Далхаузи и нигде больше.

Горячие озера привлекают комаров и мух, способных отравить существование человеку днем и ночью. Но не в июле, когда мы там были – когда здесь относительно холодно. Впрочем, напуганные рассказами о неизлечимой тропической лихорадке, которую переносят местные комары, мы старательно опрыскивались и намазывались репеллентом. Хотя вечером комары вились над нами и кусались, и места их укусов саднили и чесались, но не нарывали, и лихорадку не вызвали. Так что, можно сказать, обошлось.

Постоянные источники воды притягивают птиц, останавливающихся здесь во время перелетов через континент или дальше, через океан на другие континенты. Здесь постоянно обитает множество уток и бакланов, журавлей и цапель, а также крупных редких птиц, вроде дрофы. В кустах и траве водятся ящерицы, змеи, игуаны, и множество сумчатых: бильби, похожие на зайцев, бандикуты, похожих на тушканчиков. Впрочем, этих животных мы не видели – они выбираются наружу ночью, а днем прячутся вдали от людей. Что еще хорошо – мы не видели змей, они наверно тоже прятались, спали где-то в холодное время года. Вот летучие мыши на закате летали во множестве, над водой и над землей. Летучие мыши питаются небольшими насекомыми, теми же комарами, так что их появление мы только приветствовали.

Мы гуляли весь день, кто куда, по разным тропам вокруг озера и к другим озерцам, по соляным равнинам. Крупных зверей никто из нас не видел, а ведь путеводители обещали диких ослов и даже верблюдов! Верблюды – не аутентичные австралийские животные, но, как и кролики, завезенные извне. В случае верблюдов – их привезли из Афганистана как ездовых и тягловых животных, перевозить между поселениями почту и разные товары. Как всегда, природа выбилась из-под контроля, некоторые верблюды ушли в пустыню и одичали. Зато другие, оставшиеся с людьми, теперь считаются самыми чистопородными верблюдами на земле, и Афганистан закупает их у Австралии. Такие забавные аспекты глобализации.

Но мы верблюдов не видели, ни в Далхаузи, ни дальше в пустыне, как ни высматривали. Во время прогулки я заметила только крупную птицу, похожую на цаплю, и степного орла, внимательно глядящего с ветки высохшего дерева на то, что происходит на равнине. А вечером, когда мы снова залезли в озеро, в кустах, вдали от людей, плавали мелкие утки. Они шарили по воде тонкими желтыми клювами, охотясь на мошку или водных насекомых. Деревьев вокруг озера растет множество. А рядом с ними встречаются стенды с описаниями, что это за дерево или куст. Когда я обходила озеро и забиралась на соседний холм, я видела чайное дерево, дерево мулга, колючую акацию – самое распространенное дерево пустыни, и прочие кустарники. Камыши и высоченные тростники закрывали доступ к священному озеру Радужного змея. В зарослях над озером квакали лягушки и стрекотали цикады.

Еще, когда готовили ужин в беседке, в свете фонаря мы заметили на земле довольно крупного паука, размером с ладонь, и не того безвредного вида паука хантсмана, к которому мы привыкли в Сиднее, а другого – и значит, смертельно опасного. От этого паука мы мужественно забрались с ногами на скамейку, но обсудив, решили, что он имеет полное право бродить по своей земле, а к нам не имеет никакого отношения. Словно услышав, паук скрылся из светового пятна в траву, подальше с наших глаз.

Вдали от озера земля сухая и покрыта минеральными солями, как льдом. И на этом льду отпечатываются следы лап, похожих на собачьи. Гадать, кто же это, пришлось недолго. Уже днем в высокой траве между машинами мы заметили собак динго. Пробравшись поближе к озеру во время прогулки, я заметила такие же отпечатки на земле и, последовав за ними, набрела на явное собачье лежбище. Но собак там не было. Наверно, услышали, как я лезу через кустарники, и спрятались. Вообще динго в этих местах некрупные и неагрессивные, а отличие от северного Квинсленда, где они и на людей нападают и, бывает, загрызают. А в Далхуази динго небольшого размера и светлые, почти белые. Они бродят по кемпингу даже днем, красивые стройные собаки. Даже худые, но объявления строго предупреждают, чтобы люди не кормили их. Это природная стройность, так динго выглядят и такими и должны оставаться. А то однажды прикормленные, они разучиваются охотиться на природную дичь и могут погибнуть.

Пока мы стояли в населенном лагере, смотреть на собак динго было довольно забавно. Даже когда одна наша подруга, отправившаяся вечером полежать в теплой воде, любуясь звездным небом, вернулась через час босиком – это тоже было забавно. Один сгрызенный кроссовок она потом отыскала в кустах, а другой так и не нашла – динго забрали пожевать. Хоть и пишут, что они воруют кожаную обувь, поди ж ты, и пластиковым кроссовком не побрезговали. Но это мелочи. Вот в пустыне, когда мы оказались с динго наедине! Но это другая история, происходившая, когда мы все-таки добрались до настоящей пустыни, и я расскажу ее в следующем письме,.

Еще одно впечатление, или уже воспоминание, сохранившееся у меня от этой стоянки – звуки флейты. Я говорила, что мы остановились у источников во время школьных каникул, и многие, стоявшие в кемпинге, приехали с детьми. Вечером одна девочка лет десяти-двенадцати достала флейту, установила ноты на пюпитр и заиграла, наверно, просто задание из музыкальной школы. Но как звучала ее мелодия! В чистом воздухе, в тишине, в сопровождении цикад, под огромным выцветающим на закате небом! Одна светлая нота за другой, словно ступеньки лестницы, и ты шагаешь по ним, спокойно и легко, все выше, насквозь через небо. Мне вспомнилось стихотворение Блока «Девочка пела в церковном хоре». Но что эта маленькая австралийская девочка могла знать об Александре Блоке, о войне, о тех, кто уходит на войну, о тех, кому не суждено с войны вернуться? Ничего не могла знать. Но она играла, играла и играла. Я ушла ото всех на холм за озером и слушала, пока не перестала понимать, то ли была эта мелодия, то ли не было, пока цикады не перекричали ее. Я вернулась, когда уже стемнело. Мы приготовили ужин, поели и снова пошли на озеро.

Я писала, что лучше всего плавать рано утром – и согреешься, и на рассвет полюбуешься. Но как же хорошо в озере ночью! В пустыне горят звезды необычайной яркости, сто миллионов звезд над головой, весь Млечный путь с соседними галактиками, все созвездия южного небосклона. Глупец, кто тратит деньги на пятизвездочные гостиницы, когда на земле есть бесплатные миллиардно звездные! И ведь не только в Австралии – во всякой степи, далеко от городской подсветки, при ясном небе увидишь звезды, горящие на небосводе и падающие на землю. И загадаешь желание – у каждого свое, но пусть в моем будет и ваше: я желаю вам самому увидеть это озеро и это звездное небо над ним.

А пока рассказываю, каким его увидела я. Кстати, звездное небо над Австралией совсем не такое, как над Россией. Мы ведь находимся в Южном полушарии, и большинство привычных созвездий здесь не видны – они находятся ниже линии горизонта. Здесь нет самых привычных звезд – Полярной звезды и всей Большой Медведицы, да и Малой Медведицы нет. И еще Луна – она перевернутая, и растет не в ту сторону! Меня это очень расстраивало первые годы после переезда. Как только взгляну на небо – а там: чужое небо из чужого окна. Сразу грустно становится, словно не на другой континент переехала, а на другую планету, к другой Луне под другим Солнцем, и обратно не вернусь никогда. Но с тех пор оказалось, вернуться можно, и случалось уже возвращаться, и я привыкла и поняла, что здесь – та же планета Земля, да не такая уж она огромная, два перелета по десять часов, и я в России или в Европе, жить можно.

А звездное небо здесь необыкновенное! Я не особенно хорошо разбираюсь в созвездиях, но у меня был планшет с программой, которая рисовала карту звездного неба, когда его направляешь наверх. А по подписанному и нарисованному на экране уже и я могла найти на настоящем звездном полотне созвездия: Южный крест, четыре звезды посередине Млечного пути, которые изображены на австралийском флаге; Скорпион с огромным загнутым хвостом, видным до последних звездочек на распростертых крыльях; Сириус и его созвездие Большого Пса; Альфа Центавра; Магеллановы облака, которые сами целые галактики… Я долго лежала, глядя, как сверкают и иногда срываются с небосклона звезды. А сфотографировать их не получилось, даже на чувствительный фотоаппарат, тут нужны специальные объективы.

Наконец над горизонтом поднялась луна и звезды погасли из почтения к ней. И нам было пора спать – назавтра мы все-таки доберемся до пустыни. Я расскажу вам об этой, главное части нашего путешествия, в следующем письме.

С уважением,

Ваша,

Татьяна

Привязка к тегам Письма из Австралии