Пример

Prev Next
.
.

  • Главная
    Главная Страница отображения всех блогов сайта
  • Категории
    Категории Страница отображения списка категорий системы блогов сайта.
  • Теги
    Теги Отображает список тегов, которые были использованы в блоге
  • Блоггеры
    Блоггеры Список лучших блоггеров сайта.

Великая Богиня

Добавлено : Дата: в разделе: Кино

О новом фильме Даррена Аронофски «мама!» (2017), как о Всевышнем, проще сказать, чем он не является, нежели однозначно сформулировать его суть. Разумеется, перед нами не фильм ужасов, как утверждает Википедия. Это и не история молодожёнов, идиллия которых разрушается вторжением в их жизнь незнакомцев. Ещё в меньшей степени это рассказ о браке творческого мужчины с приземлённой женщиной, как трактовали фильм в некоторых отзывах. Фильм полон сложных метафор, отсылающих сознание зрителя к древним мифологическим образам.

Вместе с главной героиней (Дженнифер Лоуренс) мы не покидаем дома, где происходит всё действие фильма. Другие персонажи откуда-то появляются и куда-то исчезают, даже её муж (Хавьер Бардем) однажды сопровождает раненого в больницу, но она не выходит из своего жилища дальше порога, словно за его пределами она перестанет существовать. Дом здесь – не просто воплощение надёжного и уютного убежища, но образ всей Вселенной – мира, созданного ею, и, одновременно, олицетворение её самой. Её муж много и с удовольствием рассказывает своим гостям, как она построила их дом своими руками, и мы часто видим её за работой: она подбирает цвета для окраски стен, внимательно вслушиваясь во внутреннюю жизнь дома, который она воспринимает как живое, дышащее и чувствующее существо. Заботясь и ухаживая за домом, она обеспечивает саму его реальность: не только она непредставима за пределами своего обиталища, но и дом невозможно вообразить в её отсутствии. Он оказывается настолько чутким инструментом, что болезненно реагирует на ярость и ненависть непрошеных гостей, бесцеремонно оккупировавших его.

Неожиданные посетители, как и хозяева, лишены личных имён, но в пожилой паре и их двух ссорящихся сыновьях, из которых один вскоре убивает другого, мы без труда угадываем прародителей человечества Адама и Еву и их соперничающих детей Каина и Авеля. Прозрачным намёком на истинную идентичность незнакомца является глубокий шрам на боку, который хозяин деликатно прикрывает: очевидно, он хорошо осведомлён о его происхождении. Братская кровь, пролитая в доме, разъедает дощатый пол, как гнетёт душу каждого человека идея первородного греха. Кем же тогда является главный герой фильма – знаменитый поэт, чья первая книга произвела на «Адама» (Эд Харрис) столь неизгладимое впечатление, что он решил его повидать, притворившись, будто ошибся адресом? Об этом нетрудно догадаться, если обратить внимание на одну особенность титров фильма: все имена создателей и само его заглавие написаны со строчной буквы, как и обозначения действующих лиц – всех, кроме героя Бардема, который назван «Он», как мы обратились бы к Творцу. Писатель – создатель образов и смыслов – является вполне очевидным эвфемизмом Господа Бога. В таком случае, написанная им книга – это история вселенной, Ветхий Завет, а дом, который так рачительно обустраивает героиня, в таком контексте становится аллегорией первозданного Рая, разрушенного появлением человека; драгоценный кристалл, любовно хранимый хозяином и небрежно разбитый любопытной нахальной «Евой», наводит на мысли о запретном яблоке с дерева познания добра и зла.

Свою жену, которая в титрах упомянута как «мама», поэт-Бог дважды называет своей богиней, прозорливая «Ева» (Мишель Пфайффер) отмечает её созидательный талант, издатель мужа называет её Вдохновением. Однако, в монотеистическом библейском мире нет места женским божествам, которым человечество поклонялось на заре своей истории. Древнейшие религии в разных концах Земли начинались с почитания Великой Богини-матери. Человеку, как биологическому существу, на стадии первых проблесков сознания было очевидно, что для того, чтобы вещи появились в мире, кто-то должен их родить. Среди наиболее ранних из найденных археологами ритуальных предметов чаще всего встречаются женские фигурки с гипертрофированными частями тела, ассоциирующимися с плодородием, – так называемые «палеолитические венеры». Шумерская Инанна, индуистская Шакти, египетская Исида, фригийская Кибела, иудейская Шехина предшествовали формированию культа мужских божеств, которые потеснили их на протяжении тысячелетий, превратив в покровительниц плодородия и домашнего очага или символы высшего присутствия в мире. Боги-мужчины из сыновей Богини постепенно становились в сознании людей их мужьями, а, порой, и отцами. Так, например, греческая Афродита, по наиболее древним версиям мифа считалась рождённой из семени оскоплённого первобога Урана-Неба, а более поздние легенды сделали её дочерью его внука Зевса. Восторжествовавший монотеизм полностью лишил женскую фигуру божественности, сведя многие поколения женщин к рабскому подчинению мужчинам.

Главная героиня фильма Аронофски, «мама» кажется персонификацией творящего женского начала, без которого невозможно никакое созидание, матерью всего сущего и того, что только собирается быть. Она – охранительница самого принципа жизни, пекущаяся о поддержании основ миропорядка. После изгнания первых людей она говорит, что отправляется устранять апокалипсис. О своём муже-Творце она заботится, как о ребёнке, и даже называет его «малыш». В этом вполне допустимом между возлюбленными обращении сквозит, однако, аллюзия на древних богинь, сочетавшихся браком с собственными сыновьями по той простой причине, что никого другого в том рождающемся мире просто ещё не было. Возможно, именно поэтому единственный акт любви между ними выглядит как насилие – ведь бракосочетание с матерью во всех культурах подлежит строжайшему запрету даже в том случае, если в сознании паствы значение фигуры сына возрастает, и он начинает восприниматься как старший.

Если воспользоваться этим ключом для понимания фильма, то дальнейшее кажется вполне логичным продолжением первого грехопадения человека, изгнанного из райского сада. Встреча с людьми и беременность жены вдохновляют Поэта на создание нового шедевра, который снова вызывает всеобщее восхищение и становится поводом разрушительного вторжения поклонников. Это новое свидание Господа с человечеством – Новый завет. На сей раз несчастная, находящаяся на сносях хозяйка дома, которая теперь приобретает черты христианской богоматери, страдает не просто от бестактности непрошенных гостей: её унижают, высмеивают, избивают и, в конце концов, убивают её первенца. Вся история людских пороков в предельно сжатом виде проносится перед нашими глазами – войны, оргии, насилие, тюрьмы, расстрелы. Коллективное жертвоприношение сына Бога, пассивно допущенное им самим, кажется трагической пародией на идеи христианства. Издёвкой над новозаветными идеями выглядит варварское разорение дома, сопровождаемое выкриками: «Поэт велел делиться!» Глумлением звучит призыв простить озверевшую толпу за убийство младенца. Единственным выходом из этого пароксизма беспричинной жестокости кажется завершение данного цикла бытия, которое и осуществляет «мама», уничтожив дом и саму себя в огне. Однако по рассказам Поэта мы знаем, что это событие уже произошло в прошлом, да и начинается фильм с того же пламени, которое поглотит гибнущее мироздание в финале. Кольцевая композиция, которая снова вызывает к жизни нежную и любящую «маму» всего сущего, обречённую бесконечно наблюдать за уничтожением всего ею созданного и погибать в страшных мучениях, читается жестоким приговором человеческому роду, не способному жить в гармонии.

На плакатах к фильму прекрасное лицо «мамы» перечёркнуто глубокой трещиной или облупливается как гипсовая статуя. Её совершенная внешность – это лишь доступный нашему восприятию, антропоморфный облик великих творящих сил вселенной, которые люди испокон века называли матерью-природой.