Последний фильм Алехандро Иньярриту («Выживший») резко отличается от фильма предыдущего («Бердмэн»). Отличается настолько, что можно подумать, что снимал его не Иньярриту, а какой-то другой режиссер. Психология практически отсутствует, ее место заняли напряженный сюжет и красоты природы. Фильм вполне успешен в плане поставленной задачи: трудности и их преодоление, еще большие трудности и опять таки их преодоление, непреодолимые трудности и еще раз их преодоление. Есть только действие, за которым, кроме не очень органичных намеков на христовы страдания, не чувствуется режиссерской позиции, в отличие от того, как это можно было видеть в «Бердмэне». В этом смысле «Выживший» это вообще некий внеличностный, внеперсональный фильм. Он сделан так, будто его снимали не один, а сразу все режиссеры мира. Во всяком случае, те, что специализируются на «экшенах». Не знаю, получилось ли это само собой или было сознательной режиссерской задачей; эффект, который я бы обозначил формулой «ничего личного», в фильме несомненно достигнут.
Другое дело, что общую, едва ли не архетипическую схему выживания-путешествия, Иньярриту довел до совершенства, а во многом даже перебрался на территорию невероятного или маловероятного. Зритель прощает — он смотрит сказку о человеке, который сумел выжить в тяжелейших, можно сказать, противопоказанных для жизни условиях. Поэтому возникающие по ходу движения сюжета вопросы (можно ли выжить упав с лошадью с двадцатиметровой высоты и надо ли раздеваться, чтобы провести ночь в разрезанном брюхе лошади?) снимаются сами собой. Ответ: можно - и в первом, и во втором случае (и во всех остальных тоже), если это необходимо для достижения поставленной цели. Я имею в виду и цель персонажа и цель режиссера: преодолеть все и добиться победы. В случае персонажа — это означает преодолеть все мыслимые и немыслимые испытания, выжить и дойти до форта, в случае режиссера — заставить зрителя завороженно смотреть на экран и желать ровно того же, что и персонаж — выжить и добраться до форта.
Главный герой свершает несвершаемое и возвращается в форт, где все уже считали его погибшим. И вот тут, когда добираешься до счастливого финала (хотя и промежуточного) этой героической эпопеи, как некий призрак, сам собой, является другой фильм, в котором, если говорить об основном наборе событий и мотивов, мы видим практически то же самое, что и в «Выжившем». Я имею в виду российский фильм «Территория» Александра Мельника, снятый годом раньше, чем «Выживший». Это означает, что два похожих друг на друга фильма (если иметь в виду набор повествовательных функций и особое внимание к впечатляющим картинам природы) явились почти одновременно, а это уже повод для того, чтобы сравнить их между собой и посмотреть, как именно они сделаны и насколько общим для них является тот исходный набор смысловых элементов, из которого, собственно, и состоит ткань киноповествования.
В самом общем виде сюжет обоих фильмов может быть представлен следующим образом: в «Территории» геолог Баклаков уходит из поселка в поисках месторождения золота, претерпевает многие трудности, в пути заболевает, излечивается, плывет по реке, наконец, возвращается назад, при этом сюжет не очень четкий, в нем немало побочных, не всегда органично завершающихся линий. В «Выжившем» охотники Хью Гласс с товарищами отправляются за шкурами, мехами (по русски это называется «мягкое золото»), он также претерпевает многие трудности, болезнь, излечение, переплывает реку и в финале возвращается назад. Сюжетная схема дана здесь в более чистом виде, чем в «Территории»: одно четко следует за другим, хотя лежащие в основе сюжета элементы — те же самые, что и в «Территории».
Рассмотрим эти элементы один за другим.
В «Выжившем» герой-охотник Хью Гласс со товарищи отправляется в трудное предприятие по территории, на которой живут индейцы. В «Территории» Баклаков отправляется в трудное путешествие, на территорию, где живут чукчи. В одном случае, индейцев много, в другом, - чукчей мало, но типологически (да и антропологически) это почти что одно и тоже.
В «Выжившем» трудности являются тогда, когда Гласс в схватке с медведем получает ужасные ранения. В «Территории» трудности разбиты на две части. В финале это ранение, которое Баклаков получает от выстрела предателя-напарника. А ранее это тяжкая болезнь, которая обрушивается на геолога после того, как он переплывает огромную холодную реку.
Оба мотива — переплывание реки и предательство товарища — есть и в «Выжившем». Здесь, как и в «Территории», река это не просто водный поток, а мифологически нагруженный образ. Река, как некая граница между мирами живых и мертвых, своих и чужих. Река, как граница, которую нужно непременно одолеть, чтобы выжить, чтобы действие могло двигаться дальше. [1]
Предательство товарища представлено так. В «Территории» два геолога идут много дней по безлюдной равнине, доходят до моря. Баклаков идет к берегу один, находит золото, о чем сообщает, вернувшись в лагерь своему спутнику. Тот совершенно немотивированно с точки зрения сюжета, достает пистолет, стреляет в Баклакова и сразу же уходит, оставив его умирать. Затем эта линия с выстрелом исчезает, и что будет дальше совершенно непонятно. Зачем стрелял, куда пошел, идти-то некуда?
В «Выживщем» один из охотников (Фицджеральд) хочет избавится от тяжело раненого Гласса. Он убивает его сына-полукоровку (мать индианка) и обманом уговаривает третьего охотника — молодого Бриджера оставить Гласса умирать, а самим спасаться от якобы идущих за ними индейцев. Гласс остается один, ползет вперед до тех пор пока его не находит охотник-индеец и разными травами его не излечивает.
В «Территории», где Баклаков заболевает воспалением легких после ледяной реки, его находит местный оленевод-чукча, привозит в свой чум, где геолога излечивает внучка оленевода. Итак — в одном случае, врач-индеец, в другом — врач-чукча. Пол и возраст не имеют значения. Главное, есть пришлый белый чужеземец и местный врач-спаситель — индеец-чукча.
Оба эпизода излечения расположены в разных частях фильмов. В «Территории» примерно посередине, в «Выжившем» - ближе к финалу. Однако в плане сюжетной схемы это не столь важно. Важно, что в обоих случаях, присутствуют два похожих, а в смысловом отношении вообще одинаковых элемента. Точно также со структурной точки зрения не важна причина тяжкого заболевания персонажа. В «Выжившем» Гласса порвал медведь-гризли, в «Территории» - Баклаков умирает от простуды. Важно, что оба — никакие и готовы умереть в любой момент (в «Территории» мотив удваивается, когда в Баклакова стреляет его напарник). Однако если в «Территории» мы видим обрыв сюжетной линии — напарник убийца исчезает в неизвестном направлении, и никто его не разыскивает, то в «Выжившем» наоборот: история удлиняется за счет того, что вернувшийся в лагерь Гласс, идет следом за предателем Фицджеральдом и вскоре его настигает.
В «Выжившем» Глассу является его погибшая жена-индианка, к тому же его сын сам наполовину индеец. В «Территории» дан намек на то, что женой Баклакова станет спасшая его девушка-чукча. Опять-таки не важно, что в одном случае, жена-индианка — позади жизненной судьбы Гласса, в другом, - впереди судьбы Баклакова. Главное, что принцип смешанного брака соблюдается, а чукчи — это и есть наши российские индейцы.
Наконец, еще одно совпадение. В обоих фильмах, есть совсем молодой персонаж, который совершает «маленькое» предательство, а затем в той или иной форме в нем раскаивается. В «Территории» это молодой старатель по прозвищу «Малыш», в «Выжившем» это еще более молодой человек - охотник Джим Бриджер. Малыш соблазнился тремя пластинками золота, которые он намыл на реке — сунул в карман в то время как на самом высоком уровне решался вопрос: быть на территории промышленной добыче золота или не быть.
В фильме «Выживший» юный Бриджер, обманутый Фицджеральдом, соглашается оставить умирающего Гласса, чтобы уйти от индейской погони. Оба персонажа мучаются тем, что совершили. В итоге Бриджер отказывается взять деньги за «мужество и героизм», которые предлагает ему капитан форта. А Малыш, хотя и под давлением товарища, приходит к начальнику геологической партии и признается в том, что украл золото.
Можно сказать, что два фильма, которые мы сравниваем между собой, похожи на сообщающиеся сосуды. Помимо множества общих сюжетных коллизий и подробностей, в них действуют своего рода механизмы замещения и компенсации, когда смыслы, отсутствующие или обрывающиеся в одном случае, проявляются и продолжаются в другом, как бы перетекают из одного смыслового поля в другое.
Так что же в итоге? Можно ли сказать, что Иньярриту читал роман Олега Куваева, по которому сеят фильм, или смотрел фильм Александра Мельника и оттуда набрал нужных ему мотивов и элементов и, перетряхнув их, расположил в нужных ему местах? Разумеется нет. Дело не всегда в том, читал или смотрел кто-то кого-то или не смотрел и не читал. Кроме прямых или косвенных заимствований, реминисценций и неосознаваемых скрытых цитат, существуют вертикальные связи, уходящие в самые основы человеческой психологии и отвечающие, в том числе, и за процесс образования жанров. В этом смысле оба фильма — очень разные по многим параметрам — показывают, насколько сильным может быть диктат универсальных мифологических схем, которые действуют сегодня, хотя и в трансформированном виде, не слабее, чем тысячи лет назад.
Впрочем, и из схем может выйти нечто хорошее: фильм «Выживший» - несомненный шаг назад для Алехандро Иньярриту, как для режиссера. Но зато это несомненный шаг вперед для Леонардо Ди Каприо — и в формальном (долгожданный «Оскар»), и в сущностном смысле: сыгравший роль Гласса, актер Ди Каприо был действительно хорош.
[1] Именно это мы видим в фильме Михаила Калатозова «Неотправленное письмо» (1959), где из четверых геологов, оправившихся в тайгу на поиски месторождения алмазов, в живых остается лишь Константин Сабинин и случается это потому, что его выносит к людям река. В финале, когда кажется, что Сабинин уже мертв, он чуть-чуть приоткрывает глаза. То же самое делает и Баклаков в «Территории» и тоже в финале.
Еще о фильме: