Пример

Prev Next
.
.

Александр Марков

  • Главная
    Главная Страница отображения всех блогов сайта
  • Категории
    Категории Страница отображения списка категорий системы блогов сайта.
  • Теги
    Теги Отображает список тегов, которые были использованы в блоге
  • Блоггеры
    Блоггеры Список лучших блоггеров сайта.

Федье о Гераклите

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Досократики для Федье, автора лекций о метафизике – это те, для кого текст не будет первой и последней инстанцией: часто даже от них не дошло фрагментов, но только намеки на фрагменты. Эти намеки Федье называет презумпциями – мы знаем, что они сделали что-то значимое в той же мере, в какой мы знаем, что они создали тексты. При этом текстов у нас нет в распоряжении, мы можем только отличить их тип мысли от того типа мысли, который пришел с Сократом. Но так же мы знаем, что между ними и Сократом больше общего, чем между всеми философами и предшествующей традицией. Они уже не воспевают бытие, потому что нашли для него хотя бы предварительные формулы. Когда перед нами одна формула, как у Анаксимандра, она с трудом считывается, но обещания многих формул, как у Гераклита, считываются легче.

Слово «философия» впервые появилось надежно у Гераклита (фр. 35 по Дильсу-Кранцу), но это слово еще не употреблялась технически. Философ был скорее чем-то вроде историка, тем, кто может повествовать, кто умеет переносить впечатления в письмо, обозначая прежде неуловимое многообещающими формулами. Сам Гераклит не любил как историков, так и философов, для него это были люди, любящие мыслить, но сразу отказавшиеся от трудности мысли. Они решили мыслить, пока знаки им помогают, но помыслить «сущее в своем бытии» можно лишь если понять, насколько знаки нам мешают. Только бытие, уже не воспеваемое, а созерцаемое, может помочь. Говорить о «сущем в своем бытии» вовсе не то, что говорить о бытии сущего – это значит, видеть в сущем то измерение бытия, в которое оно погружено. Для Гераклита, как и для Парменида, бытие слишком новое понятие, которое так порадовало своей новизной, но не нуждается в дополнительных пояснениях. Если мы видим бытие, значит, нам захотелось его видеть; и сущее появляется как тень нашего желания. Мы потом смотрим на эту тень, которая оттеняет события, происходящие в существующем мире.

Что значит «Общее» (ксюнон)? Это средний род прилагательного, созданного на основе предлога «с-» (сюн), как можно было бы русское «общее» понять от предлога «об», объемлющего всё, что попало в поле его зрения. Если что-то с, то значит, не только вещи становятся общими, но сама возможность быть с кем-то становится общей для нас обоих. Так постоянно от нас ускользает это общее, но и постоянно уже присутствует как то самое бытие.

Слово «всё» (панта) – множественное число среднего рода, именительный падеж от «пан», всё в той мере, в какой вызывает панику. В этой панике мы и приобретаем фундаментальный опыт признания всего: всё на нас давит, всё нам открывается в этом давлении, если мы начинаем это давление размечать. Всё для грека – это не просто «всё вместе», но «всё, что может быть включено во всё», сочтено относящимся ко всему. Это значит, что всё существующее войдет в это всё, и ничто не будет заброшено, и мы получим не просто всё сущее, но всё сущего. Когда мы говорим о всём существующем, то начинаем от элементарных частиц и восходим к самым большим космическим объектам, принимая последние за мир как целое. Но Гераклит говорит о чем-то большем: обо всех волнах моря, взятых и исчерпанных до конца в своем непрерывном и никогда не прекратящемся течении, обо всех камнях горы, что бы ни случалось с горой, даже если она многократно будет снесена, обо всех живущих на земле и обо всех богах на небе.

Слово Гераклита являет и показывает «двойное единство сущего и бытия», всё, что есть, то и сбылось как единое, не сдаваясь перед общим единством мира. Одно может стать другим, и может быть увидено по-другому; но мы не заметили, как мысль уже пришла к единству, чтобы увидеть нечто как другое. Мысль гонится за множеством вещей именно потому, что она решилась на эту гонку, чтобы не сдаваться в качестве мысли.

Гераклит родился в Ионии, в Эфесе, где по преданию, Гераклит и положил свою книгу. В античности его прозвали «Темным»: слишком трудно было понять мысль, которая вся направлена на то, чтобы противоречие было. Гераклит говорит о гармонии противоречий не потому, что пытается их примирить или найти что-то общее, но потому что понимает, что целое измерено только примиренным миром, а общее уже настолько всеобщее, что примирение – только одна из его бесчисленных граней, только одно преломление луча, отразившееся озарением мысли. Бибихин в статье «Гераклит», 16 мая 2016 г. посмертно опубликованной на официальном сайте, предпочитает образ запахов, несущих данность бытия: когда созвучия и оглушают, и радуют, озарением будет только проницательный нюх. Федье говорит об опыте Пруста, реальности как епифании, русскому читателю так просто этот опыт не объяснишь.

Платон основал традицию, враждебную одинаково Гераклиту и Пармениду. Он расположил всё по полюсам: становление – бытие, движение – неподвижность. Но Парменид не мыслил полюсами, он сам был полюсом мысли, жгущей его, и иногда снисходящей к действительности, чтобы внести примирение в его собственную душу, дать ей отдохнуть. А Гераклит так вовсе настаивал на том, что сухая душа наилучшая – он с самого начала отдыхал в этом лучшем мире, не практикуя его, но радуясь, что огонь мира дает возможность отдохнуть и в деле, и в безделии. Можно вспомнить как Бибихин в одной книге сурово обрушился на философа, решившего практиковать сухость души. С Платона начинается «спортивная» философия, не знающая отдыха. Бибихин поясняет, что Платон как спортсмен подозревает, что у Гераклита «всё течёт» просто закружилась голова.

Гераклит требует гармонии лука и лиры: не слишком натягивать этот лук, потому что тонус мира, его настроение, и так уже явлено. Если мы говорим о симбиозе лука и лиры, то это именно биос, жизнь, уже опередившая любое состояние, но это «с», «сюн-», и есть то самое место для мысли, где мысль впервые и живет как дома.