1

Это я: приблизив окуляр

к микромиру жгутиков и трещин,

школьные уроки прогулял

ради дня, что не был мне обещан.

Ради искупления причин

следствием - готовый преклониться

перед миром женщин и мужчин,

словно получивший низший чин

от земли, я вглядываюсь в лица.

Капли на асфальте, загустев,

образуют звездные вкрапленья

кремния, который не из тех,

что убережет мои колени

от случайных ссадин, но содрав

кожу, он приоткрывает веки,

чем и прозреваю буйный нрав

мира сквозь подземные сусеки.

Там идет невидимая брань.

И земля выталкивает солнце

на поверхность дня в такую рань,

что немного есть еще на донце.

Но коровка божья по стеблю

медленно снижается ко входу

в Царство Божье, сколь ни тереблю

я его телесную природу.

2

Смахивают крошки со стола

люди одинаково - ладонью,

ставя на ребро ее ладью,

собирая дном ее придонье.

И плывут крупицы вещества -

ангельской органики основа -

в те края, где все еще жива

вера в исключительность съестного.

3

Шел дождь. Я быстро шел в дожде,

который, точно скорый поезд,

шел, останавливаясь не везде.

И я шатался в синяках по пояс.

Влетая из купейного в плацкарт,

я ощущал ту давящую массу

воды, что как бы родственная классу

вагона, притесняла миокард.

Но я не останавливался, вплоть

до самого вагона-ресторана.

И только там опомнился Господь,

пропел; «что только-только распогодь»

замедлив ход летящего тарана.