1
Это я: приблизив окуляр
к микромиру жгутиков и трещин,
школьные уроки прогулял
ради дня, что не был мне обещан.
Ради искупления причин
следствием - готовый преклониться
перед миром женщин и мужчин,
словно получивший низший чин
от земли, я вглядываюсь в лица.
Капли на асфальте, загустев,
образуют звездные вкрапленья
кремния, который не из тех,
что убережет мои колени
от случайных ссадин, но содрав
кожу, он приоткрывает веки,
чем и прозреваю буйный нрав
мира сквозь подземные сусеки.
Там идет невидимая брань.
И земля выталкивает солнце
на поверхность дня в такую рань,
что немного есть еще на донце.
Но коровка божья по стеблю
медленно снижается ко входу
в Царство Божье, сколь ни тереблю
я его телесную природу.
2
Смахивают крошки со стола
люди одинаково - ладонью,
ставя на ребро ее ладью,
собирая дном ее придонье.
И плывут крупицы вещества -
ангельской органики основа -
в те края, где все еще жива
вера в исключительность съестного.
3
Шел дождь. Я быстро шел в дожде,
который, точно скорый поезд,
шел, останавливаясь не везде.
И я шатался в синяках по пояс.
Влетая из купейного в плацкарт,
я ощущал ту давящую массу
воды, что как бы родственная классу
вагона, притесняла миокард.
Но я не останавливался, вплоть
до самого вагона-ресторана.
И только там опомнился Господь,
пропел; «что только-только распогодь»
замедлив ход летящего тарана.