Пример

Prev Next
.
.

  • Главная
    Главная Страница отображения всех блогов сайта
  • Категории
    Категории Страница отображения списка категорий системы блогов сайта.
  • Теги
    Теги Отображает список тегов, которые были использованы в блоге
  • Блоггеры
    Блоггеры Список лучших блоггеров сайта.

В отсутствие Моисея

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Скажем прямо – Моисея ни в одной из эмиграций не было. Не стала ни одна эмиграционная волна тем библейским Исходом, о котором иногда пишут историки.

Ну да, все мы в курсе того, что первая эмиграция спасалась от советского режима, а третья – наполовину от режима и наполовину от загнивающей экономики, связавшей по рукам и ногам советский быт. Да и сегодня появляются статьи в российской прессе, обыгрывающие метафору Исхода в приложении к современной ситуации в стране. Ну вот, сразу же по поиску выходит статья Владимира Бондарева под названием «Отъезд российских ученых на Запад: командировки, эмиграция или исход?» (Голоса со всего мира. http://ru.rfi.fr/11.07.2015) Не знаю, знаком ли автор этой статьи с деталями Исхода или приплёл метафору для весомости, только Исходом в его аргументах и не пахнет. В. Бондарев, в частности, пишет: «Причинами отъезда являются не только экономические трудности, как в 90-е годы, но все больше и больше — идеологические ограничения и запрет на контакты с зарубежными коллегами». То есть, эмиграция – местами политическая (идеологическая) и местами экономическая. Ничего общего с Исходом это не имеет. Не обещал Господь Своему народу лучшего фараона и более справедливого социального строя, при котором народу будет дозволено налаживать контакты с другими народами. Единственный контакт, который требовалось наладить, это контакт с Богом. Поэтому, наверное, и ужесточил Он сердце фараона не единожды, дабы не говорили потом, что выбрались из Египта по милости доброго фараона.

Земля Обетованная была не столько экономической и социальной, сколько, прежде всего, новой духовной перспективой. Она была обещана в обмен на выполнение обязательств перед Богом. По сути это был договор о принятии и соблюдении Закона Божьего. Ответственность, возложенная на плечи народа, была велика, и не все это выдерживали. Кое-кто возвращался, включая и примкнувшие к иудеям племена, прослышавшие про сказочные земли. Не имея миссии и стержня, их чисто экономическая миграция не состоялась.

 

То же случилось и с некоторыми гражданами бывшего СССР, не выдержавшими тягот становления на новых землях и вернувшимися, в конце концов, в дым отечества, где можно было потешать публику рассказами о мерзостях американской жизни, развенчивая, в частности, миф о зимней клубнике, на самом деле отвратительной на вкус. Да и не только возвратившиеся, но и те, кто возвратиться уже не мог, описывали подобное в письмах, которыми мы зачитывались.

Скажем прямо, к трудностям были не готовы, полагая, что из рога изобилия всё само польётся, комфорт сам наладится, а язык сойдёт и свой. И в чём-то не ошиблись – пожилым, но ещё активным людям действительно дали и бесплатную медицину, и поселили в субсидированные дома, и дали деньги на пропитание, но от этого чувство неудовлетворённости только возросло. И вскоре блага уже не замечались, как воздух, а на первый план выплыли сущностные вопросы. И главный из них – зачем я здесь? Особенно тяжко было наблюдать за родителями, получившими разрешение на воссоединение с детьми. После краткой эйфории они начинали тосковать по дому и кое-кто, не сдаваясь на уговоры детей, возвращался в родные пенаты.

Трудности эмиграционного периода были не духовного, а в основном социального и психологического характера. Вспоминая всё это, думаешь – нет, неспроста Всевышний мурыжил Свой народ 40 лет. Родители, дети, внуки – все поколения вместе, в одной связке, как в песне у Высоцкого. А до Земли Обетованной нужно было дорасти духовно.

Не было Моисея ни у одной из эмиграций.

В этом плане, эмиграция любой волны без-Исходна, хотя в каждой есть верующие. Но критическая масса не уезжала с целью исповедовать иудаизм или христианство. Эмиграция была светской с проблемами светского характера. Наиболее яркими фигурами были диссиденты, а не верующие. На Ратушинской, к примеру, американские политики прокололись, ожидая от неё сотрудничества против России. По воспоминаниям Ирины Ратушинской, она была «принципиально не согласна работать против России». «Понимаете», – объясняла она в интервью «Русской жизни», – «одно дело разбираться с коммунистическим строем. Только коммунизм у нас уже кончился, а Россия осталась. Но вот путь через штатовские и другие гранты, которые потом надо отрабатывать так, как этого хочет грантодатель – это очень скверный путь. Я же видела этих людей – до грантов и после. Люди начинают работать действительно против своей страны, начинают лгать, это все нехорошо. Это страшно портит людей. Именно портит».

В Штатах её пригласил к себе президент известного издательства Random House Боб Беренштайн и предложил ей организовать Helsinki Watch в Англии в обмен на успех её новой книги. «Ирина, в Америке я решаю, кто писатель, а кто нет. А у тебя сейчас выходит новая книжка, ее успех или неуспех зависит от меня. Хочешь, чтобы она стала бестселлером? Тогда организуй Helsinki Watch в Англии, мы профинансируем. Я ответила – не буду этим заниматься, мне Англия ничего плохого не сделала. И он очень спокойно сказал: – Ну, смотри, Ирина, я ж тебе говорил. Наказали меня за это и в самом деле крепко.

– Как наказали? Не издали книгу или что-то еще?

– Книгу уже издали, а вот до магазинов ее не допустили. И пока Беренштайн оставался президентом Random House, меня в Америке больше не публиковали».

(Мордовские лагеря и моя прекрасная няня. – «Русская жизнь», 30 апреля 2007)

А сколько тумана было в мою бытность в Одессе вокруг её имени! Кто знал правду о том, за что Ратушинская получила 7 лет в женской колонии строгого режима для «особо опасных государственных преступников»? Её считали диссиденткой и практически все были уверены, что она отбывает срок за политические стихи. А она сидела за стихи о Боге, стихи не имевшие «политической окраски». «Я считаю, что политика – слишком низкая и грязная тема для поэзии», – сказала И. Ратушинская в интервью православной газете. «Я писала про Бога и Родину. И пять моих стихотворений – это пункт моего обвинения. Остальное – хранение самиздата». («Конечно, благословляю! Конечно, в Россию». Поэтесса Ирина Ратушинская о Боге, Родине, тюрьме и митрополите Антонии. Православие.ru, 11 марта 2015 г Беседовал Николай Бульчук).

А вот весьма знаменательный отрывок из письма Солженицына к Рейгану, в ответ на приглашение в Белый дом:

«Я не располагаю жизненным временем для символических встреч. Однако мне была объявлена (телефонным звонком советника Пайпса) не личная встреча с Вами, а ланч с участием эмигрантских политиков. Из тех же источников пресса огласила, что речь идёт о ланче для “советских диссидентов”. Но ни к тем ни к другим писатель-художник по русским понятиям не принадлежит. Я не могу дать себя поставить в ложный ряд». (А.И. Солженицын. Письмо президенту Рейгану. // Публицистика в трёх томах. Т.3. С.17. Ярославль, «Верхняя Волга», 1997.)

Как же можно оставаться патриотом, когда тебя выдворили из страны?

По-видимому, отечество и политический строй – разные вещи. Отечество – это место, где впервые слух души уловил глас небес. Это связь духовная, не всякому доступная. Ощутив её однажды, разорвать её уже не можешь. Любовь к земле – это таинство, его не разложишь на элементы, на социальные свободы, на политический уклад и экономический разлад. Если Бог есть любовь, то вот она в чистом виде, не корыстная, не имеющая разгадки, как сам Творец, который выше человеческого понимания. Для кого-то такой землёй стал Израиль, а для кого-то Россия как родина православия. И Солженицын, и Ратушинская вернулись на родину, как только это стало возможным. И этого не могли принять бывшие соотечественники и активисты. Для них возвращение обоих было равносильно капитуляции или признанию советского режима, которого, правда, давно уже не было. И о чём тут можно говорить, когда общий язык потерян, когда большинство мыслит в терминах идеологических, а не библейских, когда «не убий» прилагается только к единомышленнику?

В отличие от диссидента, верующий даже в изгнании не станет сотрудничать против своей земли. В статье «Две дороги Али Рахмановой» Елена Дубровина повествует о судьбе некогда взлетевшей на пике писательской славы Рахмановой, высланной из России в 1925 г. вместе с мужем, австрийским учёным. Тема книг Рахмановой была актуальной, и они вскоре стали бестселлерами. «Слава Али Рахмановой», – пишет Елена Дубровина, – «затмила даже известную в 1930-1940-ые годы американскую писательницу и философа русского происхождения Айн Рэнд…». Постепенно Рахманова втянулась в нацистскую политику и после присоединения Австрии к фашисткой Германии начала активно поддерживать Гитлера. И она не единственная, кто избрал такой путь. Е. Дубровина приводит список русских изданий и лиц, поддерживающих политику нацистов за рубежом. Начиная с 10 августа 1944 года, «Рахманова принимает активное участие в общественных работах по защите рейха и заканчивает в тот же день свою дневниковую запись короткой молитвой, обращенной теперь лично к фюреру: “Господи, помоги Гитлеру в его борьбе!”». Единственный сын её погибает в 1945 году, сражаясь за Гитлера. Примеров из отечественной истории этого периода тоже предостаточно.

Первая волна эмиграции спасала свою жизнь, и это свято. Исход же был направлен на спасение веры. В первую очередь. Вторая и третья волна эмиграции спасала в большей мере свою свободу. И это тоже свято. Но свобода, к которой стремится обыватель, и свобода человека религиозного – разная. «Пока свобода ещё в XVII—XVIII веке несла прежние представления о религиозной ответственности, это была свобода благодетельная, но, когда образ Высшего затмевается, куда-то исчезает, а вся жизнь переходит вот в эту суету и кипение, вот тогда свобода обесценивается», – говорит Солженицын в телеинтервью японской компании «Нихон». (Телеинтервью японской компании «Нихон» // Публицистика в трёх томах. Т.3. С. 56) Это взгляд на мир сквозь призму библейских представлений о добре и зле.  «Нынешнее общество Запада, как оно существует, всё более в виде потребительского, разочарованного в труде, гедонистического, с разрушаемой семьёй, наркоманского, атеистического и парализованного терроризмом, — исчерпало свою жизненную силу, потеряло духовное здоровье, — и в сегодняшнем виде не может выжить. И социализм — не выход, а только другая форма той же болезни.» (А. Солженицын. Главный урок // Публицистика в трёх томах. Т.3. С.10).

Политика всегда конкурировала с религией, переиначивая её основные положения. Вот, к примеру, есть такая иудейская молитва: «Адонай мелех, Адонай малах, Адонай имлох ла-олам ваед». Что означает: «Бог правит, Бог правил, Бог будет править вовеки веков». Напоминает что-то? Ну да, «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить». Представляю, как потешались изобретатели этой формулы, внедряя её в массы. Это и есть цинизм в высшей степени. Подобное кощунство никому не обошлось даром, отразившись и на нас, впитавших с кровью отторжение от «религиозных догм», которые зачастую путают с политическими догмами.

У каждого своя история эмиграции и выхода из неё. Под «выходом» я разумею Исход из рабства идеологий. Для многих он так и не состоялся. Да, среди эмигрантов были и есть талантливые, неординарные люди, начитанные, интеллектуальные, знающие историю, знающие своё дело и внесшие вклад в ту землю, к которой они стремились по тем или иным причинам. И всё-таки брешь осталась. Брешь между нами и нашими библейскими предками, их песками и нашими перелётами.

ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ http://gostinaya.net/?p=14564