Пример

Prev Next
.
.

  • Главная
    Главная Страница отображения всех блогов сайта
  • Категории
    Категории Страница отображения списка категорий системы блогов сайта.
  • Теги
    Теги Отображает список тегов, которые были использованы в блоге
  • Блоггеры
    Блоггеры Список лучших блоггеров сайта.

В память о Борисе Немцове

Добавлено : Дата: в разделе: Без категории

Тоже БЕН, настоящий преемник первого всенародно-избранного президента, как было написано на одном из портретов в очереди к Сахаровскому центру: «Небесный президент России», как назвал его Лев Рубинштейн – «Моцарт российской политики»...

*** 

Возросший интерес к Тангейзеру и театральному репертуару вообще – не удивляет, только это не что-то вопиющее и исключительное. Это закономерность, покушение на еще одну свободу – свободу самовыражения. Днями ранее произошло другое удавшееся покушение – у нас было отнято право на избрание своего представителя. Фундаментальное право. Одно из тех, что лежат в основании пирамиды наших гражданских прав и свобод, гарантированных Конституцией – основным законом («неведомой землей», которую мы никак не обживем).

Да, снять Бориса Мездрича – интеллигента, инженера, общественника и художника, обаятельнейшего добряка, эдакого Винни-Пуха – и назначить на его место бананового короля, дельца, какого-то карикатурного «выкреста» – это ли не банановая диктатура? Да. Она. И чтобы принять это, надо быть плохим физиономистом. К сожалению, человек с тоталитарным прошлым – всегда плохой физиономист. Люди, способные чувствовать энергетику другого человека со спины, отличать добро от зла по физиономии и видеть достоинство лица не по одному носу – сегодня в трагическом меньшинстве. Да и вчера тоже...

Как пел Граф Рязанов: «Нас мало, нас адски мало» 

или как писал Николай Туроверов, оборонявший Перекоп: «Нас было мало, слишком мало»...

Нас всегда было мало, но самое главное... наша консолидация сегодня.  

Между пресловутым указом о запрете митингов, собраний, шествий и запретом оперы не самого сговорчивого старика-романтика, одной своей мистической фигурой попирающего все классические христианские каноны, кроме непостижимых законов художественного творчества – одна связующая нить – политический, а не художественный или общественный акционизм. Банальная, «банановая» цензура. Нам уже сказали с трибуны парламента: учить английский язык в школе – плохо; а «поднятая целина» - хорошо. Нам дали понять, что «неконтролируемые ассоциации» - это плохо; а оруэлловские «памятиотводы» - хорошо. «Патриотично» - воспитывать манкуртов. «Патриотично» - строить стеклянный купол.

Заявлять протест – не патриотично. Защищать конституционные свободы и коллективные права – нет, боже сохрани, это отступничество, ересь. «Свои» так себя не ведут, так поступают «чужаки», ля’транжиры и моты иностранных капиталов, агенты иновлияния, предатели национальных интересов, враги. Интересно, знаком ли Табаков с биографией Нимёллера (пастора, патриота, антикоммуниста... кающегося: «а потом они пришли за мной»)? А знаком ли с его раскаянием Калягин? На лацканы их театральных фраков уже давно давят и «железный крест», и «ленинская премия»; их поддержка «Тангейзера» мало что значит, и репертуар их давно ограничен; во всяком случае, задолго до того, как поросячья голова легла на паперти Театра. Он ограничен страхом – получить тяжелые не наградные колодки. Он ограничен лакейской сервильностью и камергерской полномочностью, задрапированной в бархат лож и золотые аксельбанты, с агентом «национальной безопасности» на сцене МХАТ'а; а сам Театр давно перестал быть храмом художественного слова, давно утратил свою академичность, и не с выпавшей буквой, но с утратой божественного дара свободной и литературной речи, пусть и убранной в подтекст, но разборчивой, слышимой. Зримой и выразительной, как хорошо поставленный сценический жест.

Галина Васильевна Старовойтова (в своей монографии) особо жирно подчеркивала: «Нации, освободившиеся от тоталитарного наследия, особенно чувствительны к наличию или отсутствию морали в политике».

Знаменитый польский социолог Петр Штомпка, соглашаясь с высочайшей значимостью «аполитичной политики», «политики истины», политики памяти, политики покаяния, дополняет значение морали в политике описанием роли «социологических зеркал», «социологических карт», а превыше всего – «руководящих ценностных ориентиров» без какой-либо идеологической направленности.         

        

Театр – это ли не многоликая алфавитная книга?

Не в театре ли воплощается освободительная сила искусства?

 

Трагедия «Тангейзера», который для большинства, я уверен, не более чем лингвистический шум, словесная помесь танка с гейзером, что-то погромыхивающее, грозно рвущееся наружу из недр сибирской тайги, ископаемое театральной жизни – состоит лишь в том, что он давно сошел со сцены в фойе общественно-политических реалий. Мы все в «тангейзере», как опереточный Тангейзер в своем гедонизме. Тангейзер в этом конфликте, как сказали бы в Савеловском суде, не имя собственное – нарицательное; не наименование спектакля – явление, тенденция, процесс… в котором мы живем, по меньшей мере, сорок дней (наивно? – скорее весь прошедший год), а по всей видимости – лет пятнадцать…

Или сто?  

Не молчите.

И смотрите - марафон памяти Бориса Немцова,

под названием «Немцов мост», с 16:00 до 23:00.

«...Под дождем. По-до-ждем».