Пример

Prev Next
.
.

  • Главная
    Главная Страница отображения всех блогов сайта
  • Категории
    Категории Страница отображения списка категорий системы блогов сайта.
  • Теги
    Теги Отображает список тегов, которые были использованы в блоге
  • Блоггеры
    Блоггеры Список лучших блоггеров сайта.

Жертвенный хор Левиафана

Добавлено : Дата: в разделе: Кино

Владимир Губайловский, на мой взгляд, написал самый интересный текст про фильм «Левиафан». Мне бы хотелось дополнить эту рецензию по горячим следам.

Да, «Левиафан», как подчеркивает Губайловский,  -- это разговор о боге и о силе веры и силе, которую вера даёт. Только Губайловский пишет Бог с заглавной буквы и имеет ввиду христианское понимание бога. Мне показалось, что Звягинцев и его команда сделали фильм о боге, к которому пришла и поклонилась наша страна.

Этот бог действительно даёт опору и решимость тем, кто в него верит. Но этот бог – не Иисус. Иисуса не приватизировали (Юрий Гладильщиков), а подменили, оставив нам немилосердного строгого бога со свежих икон, карающего за слабость. Это – языческий, архаический бог, который говорит – кто победит, тот и прав. В Русской Правде (как и у многих язычников) судебный процесс часто происходил в виде простого публичного поединка истца и ответчика. Победитель признавался правым.  Бог на правду выведет -- кричали мы в детстве, швыряя повыше кирпич над ватагой ребят, которые орали друг на друга  на пыльном луганском футбольном поле. 

Интересна мысль Юрия Гладильщикова о «крышевании» власти богом. Если считать, что бог в фильме языческий, то вполне понятно, что ему приносятся жертвы, чтобы задобрить. Языческие боги вполне успешно сражаются друг с другом, лгут, интригуют и т.д., вовлекая в свои разборки людей, переманивая их в случае нужды и убивая без сожаления своих и чужих. Под каждым языческим богом – вертикаль власти, за которую надо бороться и расширять. Другие боги не дремлют. Поэтому это бог и власти, и бандитов, и силовиков (кстати, в фильме не бандиты расправляются с другом главного героя Николая Дмитрием -- по функции Ланцелотом из «дракона» Евгения Шварца, -- а силовики, которые в конце забирают Николая к следователю. Огромный крест на шее бандита (и маленький не бандита) – оберег, в каждой машине мелкие обереги в виде иконок (по три) на торпеде и четки с крестом на зеркале заднего вида. И совсем уж прозрачzно – количество куполов на наколотом храме на всю спину российского бандита или вора – это число ходок на зону. Менты на пикник едут в фильме под музыку «Владимирский централ». Семья главного героя Николая Сергеева  – люди, принесённые в жертву этому богу и их кровью храм освящен, иначе мир Левиафана остановится, иначе бог дождя не даст достаточно влаги для вечных кукурузных полей.

Языческая архаическая церковь должна стоять на месте человеческого жертвоприношения, на месте дома Николая.

В своей рецензии Губайловский, на мой взгляд, точно противопоставил американского сварщика (история которого послужила Звягинцеву идеей фильма) и крестьян Оклахомы из «Гроздьев гнева» Джона Стейнбека нашим борцам с несправедливостью из фильма. Оклахомцы верят в своего протестантского Христа, а наши – нет. В таком жестком противостоянии на кону всегда стоит жизнь. И в самый тяжёлый момент у Николая с Дмитрием нет последней нерушимой опоры, а у мэра, архиерея и их бригады – есть. И в этом сила – бригады. Потому они сверху донизу и ходят в свою, единственно верную (много раз повторено архиереем) в данном случае по форме православную церковь, но понимают её чисто язычески. Так же было и с сербами в Югославии, где религиозная идентичность и исторические предания привели к дроблению, ненависти и гибели десятков тысяч человек. А этнически и по сербско-хорватскому языку -- там живут потомки одних и тех же славян.

Я не согласен с возможным выводом, который я сейчас приписал Губайловскому, что архаично-языческий бог лучше, чем жить вообще без какого-то бога. Это показали нам всем европейцы, которые дружно и мощно вышли защитить убитых карикатуристов. Бог  в высшем смысле может быть в душе и без символов поклонения. И потому, на мой взгляд, "французские безбожники" стоят плечом к плечу с крестьянами из Оклахомы (где на каждом углу своя особенная протестантская церковь), хотя последние, боюсь, тоже не одобрили бы их карикатуры.

Лиля, жена Николая, мне показалась самым трагическим и центральным персонажем фильма. Она не "прыгает в койку" (Дмитрий Быков), а любит адвоката-Ланцелота, по первым кадрам видно, что давно и взаимно. Но она в противовес Елене, попытка Звягинцева построить привычный жертвенный образ русской женщины, которая, не смотря на любовь к Ланцелоту, не может бросить мужа, ведь он и пасынок без неё обязательно погибнут.  Разговор о Боге она пытается начать, чтобы объяснить Дмитрию (не Быкову), почему она не поедет в Москву. И понимает, что не объяснит.  На жертвенность она получает в ответ изнасилование мужа, которых теперь будет бесконечная череда. И мне кажется, что именно это добивает её окончательно, а не понятная истерика подростка, который не может вместить всего случившегося. Истерика, конечно, подливает масла в огонь. 

И побеждает Левиафан, которому отдаётся лучшая в городе девушка.  И Ланцелот не выдержал. И понятно кому поклоняется Верховный Жрец. И не зря громогласно возмущаются Звягинцевым все охранители скреп, чуя, что показал он кощееву иглу.  И  сила слабее правды, сколько бы эту фразу не пытались присвоить жрецы и сильные русского мира («Я верю не в непобедимость зла,/ А только в неизбежность поражения …»). И наш хор униженных и унижающих (чем больше униженных, тем более унижающих), но никогда не прощающих и никогда не раскаивающихся – неминуемо погибнет со всеми своими храмами на крови, гордыней, доверчивостью и слабостью своих подданных. И это будет началом.

P.S. Любопытно, как громогласно сам Левиафан отреагировал на фильм о себе. Почудилось возвращение во времена, когда книга или фильм «не для всех» становились главным событием жизни страны.

Привязка к тегам Левиафан