Горнист
Да здравствует юный октябрь – могильное солнце страны,
Упавшие яблоки с яблонь в траве окаянной видны.
Осунувшись, как от холеры, гнилые, как море Сиваш,
Они, словно в Зимнем – эсеры, бормочут мне «Отче» не наш.
Когда я горланил речёвки, дул в горн на заре, козлоног,
Тогда пионерки-«бичовки» мне отдали души в залог.
Я видел таких в переходе подземном напротив Сенной,
Просящих – курками на взводе – о хлебе, о доле иной.
Бегут – барабанной дробью – мурашки по телу – горнист
Дудел – и в бараках за Обью, зардевшись от ленинских искр,
И в дантовом круге, зубами сжимая расплавленный горн,
Где лавы кровавое знамя немело в расщелинах гор.
И, ангельский свет расточая, – Хозяйкою Медной горы –
На чай невзначай или к чаю – дарю я старухам дары…
Они, как и прежде, наивны… «Герой, я тебя не люблю! –
Мне вслед прошипела (Наина?): – верни, сука, душу мою!»