Пример

Prev Next
.
.

  • Главная
    Главная Страница отображения всех блогов сайта
  • Категории
    Категории Страница отображения списка категорий системы блогов сайта.
  • Теги
    Теги Отображает список тегов, которые были использованы в блоге
  • Блоггеры
    Блоггеры Список лучших блоггеров сайта.

Раненый целитель

Добавлено : Дата: в разделе: Кино
Раненый целитель

Грузинско-эстонский фильм «Мандарины», номинировавшийся в этом году на «Оскара» и «Золотой глобус», а также награждённый премией «За лучшую режиссуру» на 29-м Варшавском кинофестивале, воспринимается сегодня остро актуально. Хотя – был ли на протяжении ХХ века – да и вообще в истории человечества! – такой момент, когда подобный сюжет был бы неуместен?! Рассказ об упрямом старике, примирившем двух врагов, больше похож на мудрую притчу, суммирующую тысячелетний человеческий опыт боли и милосердия, нежели на реальный случай из жизни, хотя события фильма отнесены ко вполне определённому военному конфликту – 1992 год, Абхазия.

Погребение мертвецов - наряду с прямохождением, членораздельной речью и ремеслом - один из важнейших этапов на пути эволюции человека. Предавая земле наших близких и ухаживая за могилами, мы, тем самым, подчёркиваем неповторимость каждой личности. История, рассказанная нам грузинским режиссёром Зазой Урушадзе, начинается именно с того момента, когда Иво (в незабываемом исполнении выдающегося эстонского актёра Лембита Ульфсака) – последний осколок некогда густо населённых эстонских деревень в Абхазии – решает похоронить перестрелявших друг друга у порога его дома чеченцев и грузин. Однако двое из них – двое врагов – оказываются еле живы, и Иво, не колеблясь, переносит их к себе и начинает выхаживать.

Дом Иво – крошечная хибарка, – в котором вынужденно заперты тяжелораненые, становится как бы священной территорией, где уже не действуют законы войны и ненависти. Здесь к ним приходит знание, которого они никогда бы не достигли во внешнем мире. Двум боевикам приходится слушаться немощного старика, которого при других обстоятельствах они бы смели со своего пути даже не заметив. Опыт уединения и смирения позволяет им, наконец, увидеть друг в друге не безличного врага, а обычного человека, у которого есть семья, профессия, любимая музыка.

В начале истории чеченец Ахмед и грузин Ника не размышляют, почему оказались по разные стороны баррикад, их враждебность не носит личного характера – они просто солдаты противоборствующих армий. Кажется, что их ярость настолько сильна, что подавить её не легче, чем спрятать огонь в бумажном мешочке. Такое исступление сродни токсичным отходам, от которых все хотят избавиться, но до того места, где их можно захоронить, путь долог. Иво ставит их в такую ситуацию, когда они вынуждены смотреть друг другу в глаза, и постепенно подводит их к пониманию того, что они оба служат лишь инструментами в чьей-то игре, сражаются в «ничьей» войне.

Где-то за пределами рассказанной истории Ахмед заключил неудачную сделку – соблазнился крупным заработком и нанялся боевиком, чтобы прокормить свою семью. Нельзя сказать, что он совсем не понимал, что делает, ступая на подобный путь, но вряд ли он отдавал себе отчёт в том, что вернётся к своим детям из этого кровавого испытания совсем другим. Однако ему повезло, и он встретил учителя, благодаря которому прошёл тяжелейшее душевное испытание и обрёл просветление.

Первой ступенью на подступах к пониманию нравственных ценностей становится для Ахмеда гибель его друга Ибрагима – не просто боевого товарища, но приятеля детства. Древние инициации подвергали человека подобию смерти, чтобы он обрёл иную систему смыслов и тем самым как бы воскрес – стал новым духовным существом. Почувствовал дуновение запредельного, Ахмед всё же остаётся жив, хоть и теряет близкого. Царство смерти, сквозь которое он прошёл – это не только бурлящая вокруг война, но и яростная ненависть, клубящаяся в его душе.

Поначалу кажется нелепым и опасным то, что Иво держит двух непримиримых врагов, лишь случайно не убивших друг друга, в одном доме, а потом и заставляет их сидеть за одним столом. Вырвав обоих у смерти, Иво становится их духовным отцом и, как всякий хороший родитель, учит их жить в этом мире согласно собственным представлениям. И первое испытание, которому он подвергает своих невольных пациентов, это терпение, подразумевающее, что они не просто должны идти дальше, но что им предстоит создать нечто существенное. Например, новый взгляд на мир.

Действие фильма развивается на фоне мандаринового сада, урожай которого Иво и его друг Маргус пытаются собрать. Это мирное занятие словно создаёт дамбу на пути разрушительного вала накатившей на эти места войны, которой больше нет дела до мирного сельского труда. Но Иво по-прежнему неторопливо сколачивает ящики, а Маргус упорно укладывает в них собранные сочные плоды. Во многих религиях фруктовый сад служил образом Рая, ведь плодовые деревья, в отличии от всех других, несут человеку изобильную пищу. Вкушение плодов райского сада давало человеку новое знание о самом себе и мире, поэтому любой фрукт несёт в себе коннотацию созревания. Мы не видим, что бы Иво угощал своих пациентов мандаринами, но мы присутствуем при многочисленных трапезах, на которых происходит очень медленное сближение двух недавних врагов. Иво кормит их своей простой крестьянской едой, которая, кажется, смягчает их непримиримый настрой. Принимая пищу из рук Иво, Ахмед и Ника вместе с тем набираются его мудрости и умению смотреть в суть вещей. Иво переодевает их в свою одежду, и это выглядит символично – тем самым он словно выводит обоих врагов на путь самоосознания, отдавая им некую часть самого себя, собственного знания.

Иво – не просто фермер, он – земледелец души, древний дух бесконечного обновления жизни, настаивающий на коренном изменении старой самости обоих воителей. Так Вергилий выводит Данте из Ада. Так вечный Пан отвращает потерявшую надежду Психею от мыслей о смерти, погладив её по голове. Как психопомп, Иво проводит Ахмеда по тому же пути страдания, по которому некогда прошёл сам. Мощные христианские коннотации вызывает сама профессия Иво – как и другой мудрец, начинавший плотником, он пытается «сколотить» мир, в котором не имеет значения, эстонец ты или кавказец, мусульманин или христианин.

Сюжет фильма ассоциируется у меня со старинной японской сказкой о лунном медведе. В этой сказке женщина хочет излечить своего вернувшегося с долгой войны мужа, который настолько отвык от мирной жизни, что отказывается спать в доме и есть за столом. Ведьма обещает дать женщине волшебное снадобье, чтобы излечить этот недуг, но ей недостаёт одного ингредиента – шерстинки лунного медведя. Женщине приходится отправиться на гору к пещере зверя. Она тратит много сил и терпения на то, чтобы приблизиться к огромному хищнику и уговорить его отдать один из его волшебных волосков. Когда это, наконец, удаётся, женщина, не чуя под собой ног, бежит к ведьме, но та бросает волосок в огонь, говоря: «Проделай теперь то же самое со своим мужем».

Тем медведем, из шеи которого вырвал волосок Иво, была смерть его сына, о чём мы узнаем в самом конце фильма. Мы можем только догадываться о том, какие неимоверные душевные усилия помогли Иво выйти из этого тяжелейшего испытания неозлобленным. Несомненно одно – свою почти запредельную стойкость он выработал именно тогда. Эстонцы говорят, что выдержке и упорству их народ научила суровая и скудная северная земля, полная огромных валунов, которые – сколько ни выкорчёвывай – снова и снова вылезают из-под земли на полях. Свою боль от утраты Иво трансформирует не в ярость против других людей, а в чувство милосердия к тем, кто страдает так же, как он, в возделывание человеческих душ.

Иво отлично понимает, что внутреннюю работу с яростью не закончить до тех пор, пока не совершишь ритуал прощения. Сам он давно простил убийц своего сына, иначе не остался бы в Абхазии, а давно уехал бы вместе с внучкой на историческую родину. А теперь он пытается передать свой опыт траура двум несчастным жертвам войны, потерявшим друзей. Пройдя сквозь тяжкие переживания, Иво обретает способность помогать. Оказавшись перед выбором: ожесточиться или нет – Иво находит в себе силы прикрепить свою боль к земле и вместе с сыном хоронит и своё отчаяние, трансформируя его в милосердие по отношению к другим страдальцам. Наблюдая за неторопливыми движениями Иво, мы понимаем, как долго и упорно он размышлял над своей травмой прежде чем научился не перекладывать её тяжесть на других. Не предав свою натуру тогда, Иво отказывается меняться и под влиянием внешних обстоятельств. Мир или война – он так же тщательно прикрывает калитку и так же усердно строгает ящики для мандаринов, а, когда придёт пора, и гробы. Хоть он и продолжает всю ежедневную работу, он не является частью того балагана жизни, который бурлит вокруг. Войдя в ад, созданный не им, Иво выходит из него обновлённым и полностью обузданным.

Можно сказать, что Иво олицетворяет спокойный, невозмутимый аспект души Ахмеда, его внутреннего врачевателя, который в конце концов всё же пробился сквозь гнев к умению увидеть в другом не врага, а такого же человека, как он сам. Это история о том, как ярость становится не помехой, от которой надо поскорее избавиться, а наставником, у которого можно многому научиться, если внимательно его слушать.

Как и Иво, Ахмед получил неизлечимые душевные травмы – потерял друзей и сам убивал, – поэтому он стал чрезвычайно чувствителен к возможным последующим травмам и прикладывает все силы, чтобы избежать их в будущем, стремясь первым нанести удар. Подобно озлобленному мужу из японской сказки, Ахмед поначалу буйствует, грубо ругается и клянётся убить своего выздоравливающего врага, и только его тяжёлая рана не позволяет ему осуществить свою угрозу немедленно.

Поначалу Ахмед не готов расстаться со своим гневом, который уже давно служит ему инструментом общения с миром, боится тем самым потерять какую-то часть своей личности. Расставаясь с собственной предубеждённостью, он идёт на большой риск, поскольку теперь ему придётся самому выбирать свои ориентиры, а не выполнять роль послушного орудия в руках у полевых командиров.

Во многих религиях есть ритуалы уединения, когда в сложный для себя период жизни человек уходит из социума, чтобы лучше понять себя и преобразить свои отношения с миром. Ранение становится таким вынужденным ритритом для Ахмеда и Ники. Тяжелейшие для молодых мужчин физическая слабость, бездействие и необходимость подчиняться немощному старику становятся для них уроком терпения и в конце концов трансформируют их сознание.

В мифах и сказках духовное обучение часто ассоциируется с восхождением на гору, как в японской сказке про лунного медведя. В фильме герои никуда не поднимаются, а основное время сидят в доме Иво. Однако, мы знаем, что Грузия – горная страна, и разреженный воздух окружающих вершин симпатически влияет на раненых, понуждая их подняться над мороком взаимной ненависти, сквозь которую они поначалу смотрят друг на друга, как сквозь марево на раскалённом шоссе. Сняв со своих душ покровы чужих, заражающих ненавистью иллюзий, Ахмед и Ника оказываются в состоянии увидеть отсутствие личных поводов к взаимной вражде и разглядеть, наконец, друг в друге братьев по несчастью.

Одним из испытаний, которое должна пройти женщина из японской сказки на пути к вершине горы, является нападение неупокоенных духов, за которыми некому ухаживать, потому что у них не осталось живых родственников. Такими же неупокоенными духами, чей беззвучный вопль невозможно заглушить в душе, оказываются погибшие друзья Ахмеда, но также и застреленные им грузины. Истекая кровью и почти теряя сознание от боли, он всё же кричит своему спасителю, чтобы тот не хоронил его врагов.

Никакое просветление не может произойти без жертвы, боль от которой толкает нас на переосмысление наших ценностей. Такой жертвой – алхимическим рубедо, белым волоском лунного медведя, брошенным ведьмой в огонь – становится для Ахмеда гибель Ники, вступившегося за своего военного противника. То, чего Ахмед так жарко желал вначале, произошло: Ника погиб – но только теперь его смерть вызывает у бывшего врага не торжество, а скорбь. Вместе с Никой на холме рядом с могилой сына Иво Ахмед хоронит и собственную ярость. Он прошёл нелёгкое очищение и теперь он свободен вернуться к своей семье и мирной жизни.

Снятый за 32 дня, фильм обладает удивительной стилистической цельностью, не отпускает, приглашает задуматься над вечным экзистенциальным вопросом: чью роль – жертвы или палача – мы выберем в этом агрессивном мире? Флегматичный Иво сознательно выбирает роль жертвы, заставляя тем самым окружающих его палачей переосмыслить парадигму собственной жизни. Перенеся эту вечную историю в понятное для нас недалёкое время, авторы усыпляют нашу бдительность и заставляют поначалу поверить, что просто рассказывают о правдоподобных событиях, в то время как на самом деле перед нами настоящая притча о раненом целителе.