Стихотворение Аронзона 1960 г. кажется только петербургским: воспоминание о Петербурге в Ленинграде. Но Петербург нельзя вспомнить просто как быль на плоскости хроники, это всегда смещение взгляда, смещение чувства и смещение пространства.
По вестибюльной скуке города передвечернего, по скуке к дождю приподнятого ворота я узнаю о Петербурге подробности, и с ними в саду иду и мыслю непрестанно, пока слагается в осадок рассказ о буднях арестанта.
«Лебедь» Леонида Аронзона, сонет-манифест, и понятен, и ускользает от понимания. Это менее всего «гротескное» стихотворение, если под гротеском понимать сшивание несовместимых образов на нитку колеблющейся семантики. Напротив, это антигротеск -- ни один из образов не может перерастать в другой, как тело человека из завитка, только потому что мы заранее изучили, что тело бывает и человеческим, и растительным. Последователь Заболоцкого, Аронзон наоборот, смотрит, как тела природы разрывают готовые словарные значения, как они выбиваются из привычных емкостей смысла.