Черный куст в сонете Анненского “Конец осенней сказки”
Да из черного куста Там и сям сочатся грозди И краснеют... точно гвозди После снятого Христа.
-- соблазнительно понять как куст рябины: темная кора дерева, ягоды, которые кажутся тем краснее, чем глубже утро, и чем ближе зима, обостряющая чувство ягодного цвета.
Сегодня в Филадельфии заснежье. С утра снег отбеливал троттуары и машины, а сейчас выглянуло солнце, и снежные блёстки кружат в воздухе под дудки вихрей. Настроение сказочное, пушкинское. Именно в таком настроении несколько лет назад и писалась моя статья о «Мёртвой царевне» , которую помещаю здесь с некоторыми сокращениями.
“Тоска возврата” Иннокентия Анненского, сонет с нетрадиционной рифмовкой, воспроизводящий значительную часть образности стихотворения “Святая” Стефана Малларме (1865; больше известно по песне Равеля 1896 г.), сначала вызывает недоумение: как Серафимы, высший чин ангелов, сравнивается с пережитым обычным днем.
В стихотворении противопоставлется исповедальная (ночная) и хоровая (дневная) поэзия, что восходит к античному различению сольной (выражающей индивидуальные чувства) и хоровой (выражающей коллективные чувства) лирики. Корифеем хоровой лирики в сонете объявляется Серафим, который смолкает вместе с хором, и он при этом уставший как небо (“лазурь”) и способный замереть ради внимания.